Яков. Воспоминания
Шрифт:
— Если имеете, что мне предъявить, так предъявите, — заявил Петр Иванович, — но, в любом случае, знайте: слова от меня больше не услышите без моего адвоката, Виктора Ивановича Миронова! Честь имею!
Он развернулся и быстро пошел прочь, оставив меня кипеть от злости.
Итак, Петр Миронов что-то знает определенно. Иначе бы он не оказался рядом с домом Приходова. В совпадения я не верю все-таки, во всяком случае, в совпадения такого рода. Но что бы Петру Ивановичу не было нужно, он мне не скажет. Он просто приведет в управление брата, и тот потребует, чтобы меня отстранили от дела не только формально, но и фактически. И добьется этого очень легко, потому что по закону так и должно быть на самом деле. Но тогда Коробейников
Вернувшись в дом Приходова, я застал в комнате идиллическую картинку: над шахматной доской с расставленными фигурами с одинаково задумчивыми лицами склонились Антон Андреич и Анна Викторовна. Я еще не до конца пришел в себя после объяснений с Петров Мироновым и был весьма взвинчен. Кроме того, мне по-прежнему не давала покоя череда смертей наших потенциальных свидетелей, а может быть, и участников убийства, напоминающая не то череду нелепых совпадений, не то вовсе неизвестно что. А пуще всего разозлила меня эта картина тем, что она демонстрировала полное взаимопонимание Анны Викторовны с моим помощником. То самое взаимопонимание, которого я, увы, достичь не мог. А потому, пребывая в расстроенных чувствах, я обрушил на них свое возмущение безо всякой жалости:
— Ну как же, господа следователи! На месте преступления, и без шахмат!
— Вы напрасно иронизируете! — принялся защищаться Коробейников.
— Шахматы совершенно необходимы! — Анна Викторовна поднялась мне навстречу. — Потому что без них мы не узнаем, кто следующая жертва.
— В самом деле, — убеждал меня мой помощник, — ход, который Вы сегодня утром определили, он привел нас сюда, в этот дом. Он как раз находится в этом квадрате.
Мое терпение лопнуло.
— Господин Коробейников! — сорвался я на крик. — Извольте исполнять свои обязанности, а не заниматься черт знает чем!!!
— Яков Платоныч! — Коробейников боролся с желанием отступить перед моим гневом, но в этой борьбе явно побеждал. — Вы, очевидно, запамятовали, что следствие веду я. И от моих действий зависит, снимут с Вас подозрения или нет!
Да они сговорились сегодня, что ли? Что за день такой, все мне угрожать пытаются!
— Что? — сдавленным от ярости голосом спросил я, делая шаг навстречу Антону Андреичу.
— Господа! — крикнула вдруг Анна Викторовна на всю комнату, встав при этом на стул, видимо, для привлечения внимания. — Я прошу вас! Яков Платоныч, — обратилась она ко мне со своего постамента взволнованно, — Вы можете сколько угодно не верить в духов, но в логику событий Вы же можете поверить? Ферзь убивает всех, кто виновен в его смерти. Сначала Филимонова он толкнул под лошадь. Теперь вот Приходову в голову кинул молоток. А теперь…
Анна вдруг замолчала, оглядываясь вокруг. Лицо ее сделалось растерянным и каким-то даже испуганным. Она неловко попыталась спуститься со стула, и я едва успел ее подхватить, иначе бы она упала, наверное.
— Он здесь, — сдавленным голосом произнесла Анна Викторовна, не отводя глаз от диванчика в углу, на котором давеча сидела допрашиваемая мной Крюкова. И перевела на меня полные страха глаза: — Он хочет, чтобы Вы сыграли с ним!
Первым моим побуждением было развернуться и немедленно уйти.
— Яков Платоныч, пожалуйста! — принялась умолять меня Анна, видя выражение моего лица. — Не надо его сейчас злить! Прошу Вас! Ну поскорее!
Она была так испугана и так настойчива, что я невольно подчинился и опустился на стул перед доской. Анна Викторовна присела сбоку, выжидающе уставившись куда-то все на тот же диванчик. Затем повернулась к доске, и быстро переставила белую фигуру. C1-F4.
— Он ждет Вашего
Я пристально посмотрел на нее. Бледная и взволнованная, она не отводила от меня глаз в ожидании. Совсем недавно я ругал себя за то, что все время расстраиваю ее. Ладно, раз ей это так важно, я сделаю, как она просит. И, чувствуя себя полным идиотом, я сделал ответный ход. Анна Викторовна вновь взглянула на кушетку и сдвинула еще одну фигуру. А1-А4. Уже не пытаясь сопротивляться, я сходил в ответ. Мы играли, все набирая темп. Но вот, после очередного хода, Анна поднялась, и, вздохнув, с облегчением произнесла:
— Он ушел. Он ждет Вашего следующего хода. Вероятно, будет ждать нас там.
— У меня единственный ход, — ответил я ей, глядя на доску, — слон В8.
Анна Викторовна и Коробейников одновременно наклонились над расчерченной картой города.
— Дом Мышлоедова! — взволнованно сказал Антон Андреич. — Срочно туда!
Он быстро собрал шахматы и, прихватив доску и карту, бросился к выходу.
Я же остался сидеть, чувствуя себя совершенно растерянным и смертельно усталым. Я мог упрямиться сколько угодно. Но вот то, что я видел своими глазами: раз за разом ходы этой шахматной партии приводили нас к месту, где погибал человек, причастный к смерти Ферзя. Будто и вправду, дух его вел меня при помощи шахмат по следам убийц, заставляя быть свидетелем мести. Я не мог поверить в подобное. Но не мог и не верить своим глазам. От этой двойственности моя решимость испарилась, я не мог заставить себя работать, я даже думать боялся.
— Яков Платоныч! — Анна подошла ко мне, осторожно тронула за рукав, — Пойдемте.
Я поднялся было, но вновь остановился в нерешительности. Анна Викторовна, уже почти вышедшая за дверь, вернулась. Подошла ко мне, заглянула в глаза, неловко погладила по плечу, стесняясь своего жеста, но желая утешить.
— Я знаю, что Вы все еще сомневаетесь, — произнесла она тихо. — Будьте спокойны, Вы не убивали. Я точно это знаю.
Я смотрел в ее широко раскрытые глаза, которые были сейчас так близко. Она утешала меня, даже не догадываясь, насколько на самом деле велики мои сомнения. Я не сомневался в том, что не убивал Ферзя. Но я сомневался сейчас во всем, во что верил всю жизнь. И был безмерно благодарен ей за эту попытку утешить меня, за ее заботу. Мне очень хотелось рассказать ей об этом. А еще о том, что я, кажется, смог все-таки увидеть мир ее глазами. И я обязательно расскажу. Позже. Потому что, если все так, как она говорила мне, если я заблуждался, то ротмистру Мышлоедову сейчас грозит смертельная опасность. И нужно торопиться, иначе в следующем пункте назначения мы снова обнаружим свежий труп.
Когда мы подъехали к дому ротмистра Мышлоедова, уже стемнело. Денщик пытался не пустить нас в дом, но я уже справился с минутной своей растерянностью, и остановить меня сейчас было бы затруднительно. Тем более, что мы все-таки на этот раз, похоже, обогнали Ферзя, застав хозяина дома в живых.
Мышлоедов собирал вещи, готовясь, видимо, покинуть Затонск.
— Чем обязан, господа? — спросил он, когда мы все втроем вошли в гостиную.
— Куда это Вы собрались? — резко спросил я его. — Вы не можете уехать!
— Это еще почему? — мрачно спросил он.
— Вы задержаны по подозрению в убийстве, — сообщил я ему официально.
— Что за бред! — сказал Мышлоедов, продолжая собирать саквояж. — На каком основании?
— Мы поговорим об этом, обязательно, — пообещал я ему. — В управлении.
Ротмистр вдруг выхватил из саквояжа револьвер, и направил на нас:
— Стоять! Предупреждаю, я неплохо стреляю.
Мы замерли, все трое. Боже, Анна! Зачем я ее сюда притащил!
— Ротмистр, что Вы делаете?! — воскликнул я, одновременно будто невзначай смещаясь на шаг в сторону Анны Викторовны. Еще пара шагов, и я смогу ее заслонить.