Яков. Воспоминания
Шрифт:
Я пришел несколько позже назначенного, и Нина уже ждала. Впрочем, она ничем не выказала неудовольствия моим опозданием. Протянула мне с улыбкой руку для поцелуя:
— Кажется, мы не виделись целую вечность.
Я коснулся губами ее перчатки, вдохнув тонкий аромат духов.
— Как ты? — спросила она меня с беспокойством.
— Да все по-старому, — ответил я ей.
Краем глаза я отметил присутствие Франта за крайним столиком.
— По-старому больше не будет, — твердо произнесла Нина. — Собирайся в Петербург.
— Это
— Это не фантазии, мой милый Якоб! — ответила Нина очень довольно. — В департаменте готовы тебя принять обратно. Напиши прошение о переводе, и через две недели оно будет удовлетворено.
— Откуда же это Вам известно?
— Я поговорила с нужными людьми, — сказала она. — Все единодушны по поводу тебя. О твоих заслугах в этой глуши хорошо известно.
— И с кем же именно Вы говорили? — я продолжал сохранять улыбку, хотя радостно мне не было точно.
— Поверь мне, — снисходительно взглянула на меня Нина, — с очень влиятельными особами.
К сожалению, связей Нежинской хватит для того, чтобы меня перевели в Петербург даже без моего прошения. И, вполне возможно, даже Варфоломееву не удастся ей в этом помешать. Следовательно, единственное, что я могу противопоставить ей, это категорический отказ. В прошлый раз мое подобное заявление окончилось ее угрозами в адрес Анны. А мне бы крайне не хотелось, чтобы такое повторилось. Следовательно, нужно как-то по-иному объяснить мое желание остаться в Затонске. Причем так, чтобы она поверила.
— Спасибо за заботу, — ответил я ей, — но я не назначал Вас в свои поверенные.
— Перестань! — улыбка пропала с ее лица. — Я твой друг. К тому же, обещала.
— А вот в этом я сомневаюсь, — сказал я очень серьезно.
— В чем? — изумилась Нина Аркадьевна. — В моих возможностях?
— Нет, — усмехнулся я. — Сомневаюсь в нашей дружбе. После всех событий, которые произошли в последнее время…
— Оставь! — перебила она меня. — Ваши столкновения с князем не имеют ко мне никакого отношения. Да, я общаюсь с ним. Как и с тобой. Но ваша вражда меня не касается.
— Вражда? Это так называется? — я сделался максимально серьезен. — Князь преступник. А я страж закона. Это не вражда, это следствие по делу.
— По делу, которое ты себе сам вообразил! — презрительно фыркнула Нежинская.
— Я не поеду в Петербург, — сказал я ей спокойно.
И встал, собираясь покинуть ресторан.
— Якоб, сядь! — сказала Нина резко. И тут же сменила тон на умоляющий: — Прошу тебя! Прости! Два слова, пожалуйста!
Я неохотно опустился на стул. Она взяла меня за руку, сжала в ладонях.
— Я прошу тебя! — теперь она почти умоляла. — Пожалуйста! Ты мне нужен. Поедем в Петербург.
— Отдайте мне тетрадь, — сказал я, глядя ей прямо в глаза.
— Что? — притворилась непонимающей Нежинская.
— Отдайте
— Якоб, я не понимаю, о чем ты, — проговорила она взволнованно, — какая тетрадь?
Я поднялся, чтобы уйти. Нина сжала пальцы, не отпуская мою руку:
— Ты мне обязан, ты помнишь?
— Конечно помню! — склонился я к ней, глядя в глаза. — Может, поэтому Вы все еще на свободе?
Я повернулся и пошел к двери.
— Это из-за нее! — почти выкрикнула она мне в спину.
Я не стал ни оборачиваться, ни останавливаться, всем видом своим показывая, что на подобные глупые реплики реагировать не собираюсь. Быстро надел пальто и вышел.
Когда я вернулся в управление, Коробейникова там не оказалось. Чтобы как-то занять время и голову, я забрал с его стола картотеку преступников и стал перебирать ее, стараясь найти ту татуировку, которую описал мальчик Коля. В дверь постучали, и вошел Петр Миронов.
— Вы позволите?
Мы обменялись приветствиями, после чего он присел к моему столу и деланно-небрежно поинтересовался:
— Ну-с, как продвигается следствие?
— Своим чередом, — ответил я ему. — Позвольте полюбопытствовать, каким образом Вы оказались сегодня у ротмистра Мышлоедова?
— Так… забежал поболтать, — все с той же небрежностью, призванной убедить меня в неважности этого факта, ответил он. — Мы с ним давние знакомцы.
— Вот как! Тогда, думаю, Вы успели обсудить главную новость до моего прихода, — спросил я, — убийство Ферзя?
— Да, мы говорили об этом, — словно бы нехотя ответил Петр Иванович. — Я узнал от Аннет…
Странно он вел себя сегодня. Обычно Петр Миронов относился ко мне весьма дружелюбно. И даже одобрял мое общение со своей племянницей. Но сегодня он был странно сдержан, будто меня опасался.
— Почему же тогда Мышлоедов разыграл целый спектакль, как будто узнал эту новость первый раз от меня?
— Ну, видите ли… ротмистр… — тщательно подбирал слова Петр Иванович, — характер, как бы это сказать, несколько экзальтированный, имеет склонность к эффектам…
— Или просто не рассчитывал, что я найду Вас за ширмой? — перебил я его жестко. — У Вас была игра с Ферзем?
— Нет. Нет! Ни в коем случае! — взволнованно ответил он и даже головой помотал. — Я дал зарок, обещался брату, так что… Нет-нет! Я блюду! Ну, Вы должны понимать. Сами играли когда-то с Ферзем.
Я понял однозначно только одно: с Ферзем он играл. Но будет скрывать это до последнего. И готов даже угрожать мне, лишь бы я не пытался далее его расспрашивать. Что же Вы скрываете от меня, Петр Иванович? Ради Вашей племянницы, всей Вашей семьи я надеюсь, что Вы не замешаны в этом убийстве.