Яков. Воспоминания
Шрифт:
— Медленно достаньте Ваши револьверы, — велел Мышлоедов, продолжая держать нас на прицеле. И приказал денщику: — Митька, возьми их! И держи их на мушке.
Митька последовательно разоружил нас с Коробейниковым, затем направил на нас наше же оружие.
— И далеко Вы убежите? — спросил я ротмистра, не отводя взгляд от нацеленных на нас револьверов.
— Не Ваше дело! — ответил он, копаясь в ящиках бюро. — Я не виновен. Я никого не убивал.
— А я точно знаю, что это Вы заказали убийство, — вмешалась в разговор Анна.
Господи, что она делает! Зачем привлекает
— Анна Викторовна! — не выдержал я и схватил ее за рукав пальто, пытаясь остановить, заставить замолчать.
— Ферзь мне сам об этом сказал, — произнесла она бесстрашно, глядя прямо на Мышлоедова. — И он придет за Вами.
— Это еще кто? — глумливо спросил ротмистр, подойдя к Анне поближе. — Уж не чокнутая ли племянница Петра Миронова?
— Да, это я! — с вызовом ответила ему Анна Викторовна, одновременно высвобождаясь из моей руки. — Поймите, что Вам опасность угрожает гораздо большая, чем каторга! Дух Ферзя настигнет Вас, где бы Вы ни были.
— Боже мой! — расхохотался Мышлоедов. — До чего дошла наша полиция. Что, вот это ваши методы?
В этот момент под окном послышались крики.
— Яков Платоныч! — кричал, судя по голосу, Ульяшин, видимо, решивший таким образом хоть как-то меня предупредить. — Приказано Вас препроводить в управление!
Денщик Митька выглянул в окно:
— Фараоны!
Похоже, терпение Трегубова иссякло, и он решил назначить виноватым в смерти Ферзя меня. Или Петр Миронов все-таки исполнил свои угрозы. Не важно теперь. Важно то, что ребят послали меня задержать и привезти, а они понятия не имеют, что здесь двое вооруженных преступников, готовых стрелять.
— Вам не сбежать! — обратился я к Мышлоедову, пытаясь как-то решить дело без пальбы. — Сдавайтесь. Я забуду дурацкую выходку с оружием.
— Молчать! — ротмистр оттолкнул меня, я позволил себе упасть на диван, увлекая за собой Анну, хоть как-то ее заслоняя.
Митька тем временем прицелился и выстрелил в окно по городовым.
— Ты что делаешь, скотина! — напустился на него Мышлоедов.
— Так они же войти хотели! — оправдывался тот.
— Так, Митька, — приказал ротмистр денщику, — закрой дверь и подопри ее чем-нибудь. Быстро!
Денщик моментально запер дверь и снова взял нас на прицел.
— Одумайтесь, ротмистр! — крикнул я Мышлоедову. — Сдавайтесь, еще не поздно!
Тут в комнате будто потемнело, а впрочем, возможно, это потемнело у меня в глазах. Порыв ветра подхватил бумаги, лежавшие на столе, разнося их по комнате.
— Он здесь! — воскликнула Анна, и я почувствовал, как она в страхе прижалась к моему плечу. Она не боялась, когда стояла под дулом револьвера, но дух Ферзя, судя по всему, пугал ее безмерно. Мне, впрочем, тоже сделалось как-то не по себе.
А в следующий момент Анна Викторовна оттолкнула меня и, не обращая внимания на направленное на нее оружие, бросилась к Мышлоедову.
— Послушайте меня! — схватила она его, пытаясь куда-то то ли вести, то ли тащить. — Вам нужно срочно встать между двух зеркал! Это Ваш единственный шанс остаться в живых!
— Да уйди ты! — оттолкнул
Я кинулся к ней, а Коробейников, не выдержав такого зрелища, бросился на Мышлоедова и тут же отлетел в другой конец комнаты.
Я вскочил, готовый к драке, но ротмистр тут же навел на меня револьвер:
— Стоять!
Видимо, звуки драки и крики, доносились из раскрытого окна и до городовых на улице.
— Штольман! — услышал я крик Ульяшина. — Сдавайтесь!
В ответ Митька дважды выпалил по нему из окна.
— Да не стреляй, идиот! — заорал ему Мышлоедов.
Очередной порыв залетевшего в окно ветра снова взвихрил бумаги. Анна Викторовна прижалась ко мне, вся дрожа. Мышлоедов озирался в изумлении. Ветер опрокинул стол, повалил кресло. Что за странный ураган? Я обнял Анну покрепче, пытаясь скрыть ее и от ветра, и от страха. Сорвался и повис на одном креплении карниз. Упал еще один стул.
И тогда ротмистр, не понимая, что происходит, и обезумев от страха, принялся палить неизвестно куда. Пули засвистели по комнате. Я прижал Анну к стене, закрывая ее собой от случайной пули этого вооруженного безумца.
Он выстрелил раз, потом другой, и еще, и еще… И вдруг упал, как подкошенный, выронив револьвер.
В ответ на активную стрельбу с улицы послышались голоса и глухие удары в дверь. Видимо, городовые, пользуясь тем, что по ним перестали стрелять, добрались-таки до двери. И теперь планомерно ее выносили. Денщик Митька, который отвлекся было на стреляющего хозяина, бросился к дверям, похоже, рассчитывая сильнее их заклинить. Я заступил ему дорогу, отвлекая, а сзади на него кинулся Коробейников, и вдвоем мы моментально упаковали чересчур активного денщика.
Мы с помощником собрали оружие и подошли к лежащему Мышлоедову. Он дышал трудно, с хрипом. Пуля попала в область сердца, и понятно было, что жить ему осталось от силы несколько минут.
— Как же это? — растерянно спросил Антон Андреич.
— Рикошет, — пояснил я ему. — Пуля отскочила от часов.
— Судьба — индейка! — прохрипел ротмистр, пытаясь усмехнуться.
— Ротмистр! — опустился я на пол рядом с ним. — Это Вы наняли убийц Ферзя?
Он молчал, захлебываясь дыханием. Но мне очень нужно было его признание. Если ротмистр умрет, так ничего и не сказав, то мне уже никогда не доказать, что он был заказчиком убийства. Все замешанные в этом деле мертвы, и я не смогу оправдаться, снять с себя подозрения. Но если он признается сейчас, то дело закрыто. Коробейников и Анна Викторовна вполне сойдут за свидетелей. Поэтому я продолжал теребить умирающего.
— Признайтесь, это Вы? — я легонько потряс его за плечо, и он открыл глаза. — Мышлоедов, Вы умираете. Облегчите душу.
— Да, это я нанял, — выдавил он с трудом. — Я все проиграл этому шулеру. Имение…
Хриплый вздох прозвучал в последний раз. Ротмистр Мышлоедов был мертв.
В дверь гостиной забарабанили. Видимо, уличная, наконец-то, поддалась стараниям городовых. Пора было навести во всем порядок, снять с себя подозрения и жить дальше.
— Антон Андреич, откройте дверь, — устало скомандовал я Коробейникову.