Яков. Воспоминания
Шрифт:
Я обернулся на них.
— Слыхала, как он ночью выл-то? — подтолкнул дворник горничную.
— Слыхала, — подтвердила та перепугано. — Аж мурашки по коже.
Ну вот и сказки начались. Страшно представить, какими слухами обрастет это дело. Хотя оно и в самом деле странное какое-то.
Дверь дома отворилась, и на двор по ступеням сбежала красивая женщина, кутающаяся от свежего ветерка в шелковую шаль. Привалов шагнул к ней навстречу, прижал к груди, отворачивая от кровавого зрелища.
— Жена моя,
— Кто-нибудь слышал крики ночью? — спросил я сразу у всех присутствующих.
— Крики — нет, — ответила Ирина Привалова. — Вой слышала, будто волчий.
— В котором часу? — уточнил я.
— Вечером поздно, и ночью тоже.
— Мне ты ничего не говорила, — сказал Привалов жене с удивлением.
— А чего говорить-то, — ответила она, — волк он и есть волк.
— Антон Андреич, Вы здесь заканчивайте, — велел я Коробейникову, — а потом найдите мне егеря. Привезите в мертвецкую, пусть глянет, что это за зверь. Если это зверь.
Сам же я решил поподробнее расспросить всех домашних Привалова. Купец предоставил мне для расспросов свой кабинет, собрав в нем всю челядь.
Через некоторое время расспросы принесли кое-какие результаты. Горничная припомнила, что видела кровь на полотенце Вешкина. А дворник рассказал, что покойный приказчик накануне ходил к кузнецу Тихону, от которого вернулся с разбитым лицом.
Дом кузнеца я нашел достаточно быстро. Хозяин был дома, занятый работой. Я попросил его прерваться для разговора, и он вышел из кузни, на ходу вытирая руки тряпицей. Я рассказал ему о смерти приказчика и о цели моего визита. Новость его, похоже, опечалила не слишком.
— Приказчик Ваш, Вешкин, та еще шельма, — рассказал мне кузнец. — Платить не любил. Вот и вчера денег не дал, хотя работу я свою сделал исправно.
— Какую работу? — поинтересовался я у него.
— Так он мне ключ велел сделать, — ответил кузнец. — Точно такой же, как принес, — и продолжил расстроено: — А он опять: «Деньги позже». Все время позже! Вы меня, барин, простите, только сволочь он был.
— Поэтому Вы драку и затеяли? — спросил я кузнеца.
— Какую драку? — не понял он. — А, хотя точно! Он пришел, а у него губа разбита была. Надо было ему ключ не отдавать, пока денег не отдаст, — вздохнул кузнец, махнув рукой. — Теперь с кого я спрошу?
Да, однозначно, потеря денег огорчала кузнеца куда больше, чем смерть приказчика. Что, впрочем, не делало его подозреваемым. А вот то, что Вешкину понадобился дубликат ключа, это пока единственно интересная информация в расследовании. Ну, не считая сказки про оборотня.
— Слепок с ключа сделал? — спросил я у кузнеца.
— Сделал, знамо дело, а как иначе? — ответил тот. — Он торопился, говорил, что ключ ему нужно возвернуть как можно скорее. Усе срочно, а денег
— Слепок где?
— Так я выкинул его, — удивился кузнец, — он мне без надобности.
Значит, ключ, срочно понадобившийся приказчику, придется искать другими способами. На всякий случай я спросил кузнеца:
— А где ночью сам был сегодня?
— Так вот тут и был, — кивнул он на свое жилище. — Притомился я, вот и лег пораньше.
— Подтвердить кто может?
— А кто подтвердит? — сказал он. — Один я.
— Из города не уезжайте, — предупредил я его на всякий случай. — Если понадобитесь, вызову.
Не то чтобы кузнец вызывал у меня сильные подозрения. Но уж очень он этого Вешкина не любил. И с ключом непонятным дело имел.
От кузнеца я отправился прямо к доктору Милцу. Мне не терпелось узнать его мнение по поводу этого убийства. Хотя, если сейчас доктор подтвердит с точностью, что Вешкина просто загрыз волк, то и состава преступления никакого не будет. Охота на волка-людоеда станет уже не моей проблемой.
Но в глубине души я чувствовал, что преступление есть. Интуиция моя говорила мне, что передо мной весьма изощренное убийство, раскрыть которое будет непросто.
Доктор, тоже, кажется, заинтересовавшийся нестандартным этим делом, уже меня ждал.
— Посмотрите на эти гематомы, — Милц показал мне на синяки на лице убитого. — Мы их раньше не могли заметить, потому что было очень много запекшийся крови.
— Кто-то здорово его избил, — сказал я. — Возможно, поэтому он и потерял сознание.
— Да, возможно, — сказал доктор. — Но умер он от потери крови. Посмотрите, какие у него жуткие рваные раны от когтей, а особенно глубокие — от клыков какого-то большого зверя.
Дверь отворилась, и вошел егерь Ермолай, знакомый мне по старому делу об убийстве в поместье Елагиных. Я тогда не позволил егерю себя оговорить, и с тех пор он считал себя мне обязанным. Мне же этот честный и умный человек просто нравился. Хотя сегодня я и собирался, воззвав к старому долгу, просить его о помощи весьма секретного свойства. Но это позже. А сейчас мне требовалось его мнение по поводу нашего дела. Никто лучше Ермолая не скажет, что за странный волк напал на Вешкина, и волк ли это был вовсе.
— Будьте здоровы, господа служивые, — приветствовал нас Ермолай, пристраивая неразлучное свое ружье на крючок у двери.
— Здравствуй, Ермолай Алексеич, — протянул я ему руку. — Совет твой нужен. Вот кто-то порвал человека, гадаем, что за зверь.
— Господи Иисусе, — перекрестился егерь, подходя к столу, на котором лежал покойник. — И кто этот бедолага?
— Вешкин, приказчик купца Привалова, — ответил я ему.
— Купца Привалова знаю, а приказчика — нет, — ответил Ермолай, рассматривая повреждения на теле.