Яков. Воспоминания
Шрифт:
По всем приметам было видно, что Коробейников снова попал под влияние мистики и теперь готов уже объявить убийцей оборотня. Ну когда повзрослеет уже! В любую сказку готов поверить!
— У человека нет задних лап! — сердито сказал я ему.
— Я всего лишь процитировал их, — попытался оправдаться Антон Андреич.
— Вы мне другое объясните, — спросил я его, — как этот оборотень смог пробраться на второй этаж, в окна хозяйской спальни, и остаться незамеченным. Крыльев у него нет. Разве что лестницу приставил.
— Да,
— Следовательно, — продолжил я вывод из сказанного, — это был человек, у которого руки и ноги. А во-вторых, он точно знал, где находится хозяйская спальня.
— Смею предположить, — сказал Антон Андреич, — что он бывал в доме Приваловых раньше.
— Или кто-то ему сообщил, — предположил я, — Никишин, например, у которого были отношения с женой Привалова.
— Что ж это получается? — задумался вслух Коробейников, — Приказчик мертв, Никишин в участке. Значит, есть кто-то третий. Еще один сообщник Никишина?
— Или Привалова узнала обо всем, могла его выдать, вот он и убил ее.
— Целый заговор получается, — вздохнул Антон Андреич. — Приказчик Вешкин, управляющий Никишин и кто-то, якобы оборотень.
— Вы одно мне объясните, — продолжал я рассуждения, — если целью преступника были деньги, он бы сразу исчез, как только их получил. Зачем устраивать весь этот маскарад и усложнять задачу?
В этот момент мое внимание было отвлечено от рассуждений.
— Господин Штольман! — окликнул меня от ворот знакомый голос.
Анна Викторовна стояла рядом с городовым, который, видимо, в кои-то веки послушался приказа и не пропустил ее на место преступления.
Вот так. Теперь я для нее «господин Штольман». Все строго официально. Где-то в груди что-то сильно заболело.
— Пропустите ее, — махнул я городовому раздраженно.
Анна Викторовна быстро пошла к нам через двор. Коробейников, как завороженный, двинулся ей навстречу, приветствовать, встречать, помогать.
— Антон Андреич, — резко окликнул я его. — Окрестности осмотрите, может, найдете что.
Нехорошо так, конечно. Но если уж я так редко вижу ее, делить эти моменты я ни с кем не хочу. А еще не хочу, чтобы наблюдательный Коробейников высмотрел на моем лице то, что ему знать не следует. Потому что на то, чтобы контролировать лицо и голос, сейчас уходили все мои силы.
— Зачем Вы здесь? — спросил я Анну, когда она подошла.
— Мне необходимо туда попасть, — ответила она кратко.
Ожидаемо. Собственно, нельзя и предположить было что-то иное.
— Зачем? — продолжал настаивать я на ответе.
— Мне нужно, — на лице ее появилось знакомое мне упрямое выражение. — Я могу?
— Наслаждайтесь! — разрешил я со вздохом и кивнул городовому у дверей, чтоб не препятствовал.
Пусть идет, раз хочется. Тело
Я понаблюдал, как она легко взбегает по ступенькам, приветливо здоровается с городовым. И выждав минуту, чтобы Анна Викторовна не решила, не дай Бог, что я ее преследую, тоже направился в дом, поговорить со свежеиспеченным вдовцом.
У дверей Привалова я застал горничную и кучера, припавших ухом к двери. Сама дверь была заперта. Я постучал. Ответа не последовало.
— Лукьян Кузьмич! — позвал я. — Мне Ваша помощь нужна!
Дверь снова не открылась. Похоже на то, что жену Привалов любил и переживал ее смерть очень сильно. Как бы руки на себя с горя не наложил!
— Ты ведь всех помнишь, кто в доме бывает? — спросил я горничную.
— Ну, а как же, — ответила девушка, — я тут, почитай, три года служу.
— И кто чаще других здесь бывал? — спросил я. — Ну, давай, вспоминай!
— Так этот, — пришел горничной на помощь кучер, — Голощекин. Хозяин оченно любил с ним на охоту хаживать.
— Точно! — согласилась и горничная. — Чучельник!
— Чучельник? — удивился я странному прозвищу.
— Ну да! — пояснил кучер. — Он с охоты кормится. Всякие шкурки продает и чучела разных зверей на заказ делает.
— Никишин с ним дружбу водит, — добавила горничная. — Где тот живет, непременно знает.
Оставив челядь и дальше подслушивать под дверью, я решил проверить, как там Анна Викторовна. По прошлым впечатлениям я помнил, что иногда ее эксперименты не очень хорошо для нее заканчивались, и хотел убедиться, что с ней все в порядке.
И правильно сделал. Анна сидела на полу, бледная, явно не в силах подняться.
— Вам нехорошо? — спросил я, опускаясь на колени рядом с ней и пытаясь заглянуть в лицо.
Анна Викторовна поднялась с трудом, опираясь на мое плечо.
— Я просто видела огромную лапу с когтями, — сказала она испуганно. — И они вонзались в тело.
Она дрожала, и слезы стояли в глазах. Как бы я хотел ей помочь. Или хотя бы обнять и утешить. Но я знал, что если попробую, она оттолкнет меня и только расстроится сильнее. Я больше не друг, я «господин Штольман».
— По-вашему, все закономерно, — попытался я развеять ее страх шуткой. — Если есть духи, то непременно найдется и оборотень.
Вряд ли, конечно, моя шутка ее рассмешит. Но может быть, она хотя бы рассердится на мой скепсис, как всегда. А когда Анна сердится, она забывает бояться.
— Легенды не рождаются на пустом месте, — возразила она сердито.
— Возможно, — продолжил я спор, — но оба эти убийства совершил человек, который просто использует эту легенду, чтобы уйти от наказания.