Яков. Воспоминания
Шрифт:
Он кивнул, не в силах ответить.
— Скажи, это он поручика убил? — спросил я его.
Барин попытался что-то сказать, но только захрипел и вдруг тяжело обвис у меня на руках, стекленея взглядом. Мертв. Очень жаль. Он бы мне весьма пригодился, как свидетель. Зато, если я правильно разобрался в хитросплетениях этого дела, Лидия Колчина только что стала вдовой.
На следующий день хоронили поручика Кожина. Хоронили за оградой кладбища, как и положено для самоубийц. В последний путь Кожина провожали два офицера
— Анна Викторовна! — окликнул я ее. — Простите, что опоздал.
Она взяла меня за плечо, разворачивая так, чтобы я не мог видеть Львову.
— Что это с ней? — спросил я встревожено.
Нежный палец прижался к моим губам, призывая к молчанию.
— Не мешайте, — строго сказала мне Анна, даже не заметив, кажется, своего жеста.
Я же, несмотря на ситуацию, все еще ощущал ее прикосновение. Подобные жесты, часто ею даже не замечаемые, были особенно дороги мне, потому что говорили о ее ко мне доверии. И каждый раз меня окутывала нежность, которую было трудно сдержать.
— Помешалась с горя? — спросил я, понизив голос.
— Она говорит с женихом и братом, — пояснила Анна Викторовна. — Ну, то есть я посоветовала ей выговориться, как если бы она говорила с ними. Ей нужно дать выход чувствам.
— Я понимаю, — кивнул я. — Когда же она наговорится?
— Не мешайте ей! — шикнула на меня Анна Викторовна.
— Да нет, я не мешаю, — сказал я, внимательно вглядываясь в ее лицо.
Похороны, конечно, всегда неприятное действо, но Анна выглядела сегодня как-то особенно расстроенной.
— Просто она очень многое не успела сказать им при жизни, — сказала она грустно.
Я оглянулся на Львову, говорившую без остановки, с катящимися по лицу слезами.
— По-моему, слишком многое не успела сказать, — согласился я.
— Должно быть, это тяжело, — все также печально произнесла Анна Викторовна.
— Вы знаете, Вы слишком близко все принимаете к сердцу, — сказал я ей, желая утешить хоть сколько-нибудь. — Это же не Ваша история.
— Не моя, — согласилась Анна. — Но я просто подумала о своей. О нашей с Вами истории.
Я замер, боясь отвести от нее взгляд, даже вдохнуть боясь. Нашей истории? Нашей?!
— Мне так много хочется Вам сказать, — продолжила Анна взволнованно. — Но я почему-то никогда не могу этого сделать.
Она поежилась, будто замерзла под теплым летним солнцем.
— То, что Вы видели в кафе, — сказал я вдруг, сам не знаю, зачем, — это совершенно ничего не значит. Это был ее жест. Я…
— Неважно, — перебила
— Вы что такое говорите? — теперь уже я перебил ее, испугавшись ее слов. — Вы… Вы даже не думайте!
Даже предположить не берусь, что сделал бы я секунду спустя, так страшно мне стало от ее слов, и так хотелось ее утешить, и сказать, наконец-то, все то, что пока не сказал. Все мое самообладание, все желание держаться как можно дальше, рухнуло под гнетом ужаса от мысли, что я могу ее потерять.
Но минута, подаренная нам небом для этого разговора, закончилась. Евгения Львова, сказавшая, видимо, все, что хотела, уже шла к нам через поляну. И не было возможности продолжить.
— Госпожа Львова, мои соболезнования, — повернулся я к Евгении, подавляя разочарование. — Я должен Вас сопроводить в участок для допроса и следственных действий.
— Да-да, — кивнула она, соглашаясь. И спросила очень спокойно: — Я арестована?
— Нет, — ответил я. — Но дело срочное. Я прошу, у меня экипаж.
— Мне кажется, что они слышали меня, — сказала Евгения, обращаясь к Анне. — Они говорили со мной, только без слов.
Анна Викторовна ободряюще положила ей руку на плечо.
— Если бы мы могли поговорить так раньше! — улыбнулась Львова сквозь слезы.
— Я рада, очень, — сказала ей Анна, — а теперь самое время со всем этим разобраться и поставить все точки.
— Да, конечно, — кивнула ей Львова и шагнула ко мне. — Я готова.
Пока я ездил за Львовой, Коробейников должен был привезти на опознание убитого вчера Барина Лидию Колчину. Я хотел, чтобы она подтвердила, что именно этот человек венчался с ней в церкви в ночь смерти поручика. В ожидании, пока они закончат опознание, я беседовал с Евгенией перед входом в мертвецкую.
— Вы знаете некоего Холодного? — спросил я ее.
— Кого? — в недоумении посмотрела она на меня. — А кто это?
— Бандит, — пояснил я кратко.
— Помилуйте! — возмутилась она. — Я не знаюсь с бандитами!
— Однако, с Барином Вы знакомы, — усмехнулся я в ответ на ее возмущение.
— С Барином? — растерянно спросила она.
— Брачный аферист Барин, — напомнил я ей, — Вы наняли его для розыгрыша в церкви.
— Да, я наняла некоего господина, — потупилась Львова.
— Хотели отомстить брату? — спросил я.
— Да, — вздохнула она. — Поручик Кожин сделал мне предложение, но брат считал, что Кожин мне не пара и восстановил отца против нашего брака.
Дверь в царство доктора Милца отворилась, и вышла Лидия Колчина в сопровождении Коробейникова.
— Ну что? — произнесла Колчина резко, обращаясь ко Львовой. — Вы довольны? Возьмите, это Ваше.
И швырнула под ноги Евгении обручальное кольцо, полученное, видимо, от Барина при венчании.
— Он же простил меня, — растерянно сказала Львова, глядя ей вслед. — Они оба меня простили…