Яна и Ян
Шрифт:
— У меня здесь не мысли, а букет цветов и коробка конфет, — возразил замполит и открыл портфель. — У твоей жены в воскресенье день рождения. Мы подумали, что ты обязательно об этом забудешь, и вот решили купить…
Как только он ушел, Рихта заговорщицки подмигнул мне:
— Не хотел я его обижать, но моя жена заслуживает по крайней мере двух букетов и двух коробок конфет. Однако в выборе подарков мы далеко друг от друга не ушли…
Мы вышли из штаба через запасный выход. До леса было рукой подать, и вскоре мы уже окунулись в чистый воздух, напоенный запахом сухой смолы, и благословенную
У озера мы остановились. Оно довольно большое и весной разливается, затопляя ближайшие балки. Но люди обычно здесь не купаются, потому что находится озеро далеко от города и вокруг много болот. Сегодня же на противоположном берегу копошились ребята, что-то там строили. Командовал детворой Янин друг Ярда Кутилек, его можно было узнать даже издали по рыжим вихрам. Вода пахла гнилой рыбой и болотом.
— Сейчас бы сигаретка не помешала, — мечтательно протянул Рихта. — Есть?
— Нет. Специально не взял.
— Силен! — сказал Рихта одобрительно.
Потом он нагнулся, поднял плоский камень и, пригнувшись, бросил, стараясь получить как можно больше отскоков. Вышло у него неважно. Мы с Иваном в свое время считались непревзойденными мастерами бросания, и я уже показывал командиру, на что способен. Брошенный мною камень отскочил от поверхности несколько раз, улетев за середину пруда.
— Слушай, как тебе это удается? Я просто умираю от зависти.
Подобной похвалы я от него ни разу не слышал. Высшей наградой среди наших офицеров считалось его строгое «Хорошо!».
— Ах, вот как надо бросать! Видел, как полетел? Раскусил я твой прием.
«Если бы мне с такой же легкостью удалось раскусить ваши приемы…» — подумал я с надеждой.
— Надо возвращаться, а то тебе опять дома достанется. Отпуском в Прагу ты теперь не откупишься… А скоро он родится?
— Наверное, в конце месяца. Скорей бы! Я иногда просто замираю от страха, потому что Яна… такая безрассудная… Она может, например, преспокойно поехать на велосипеде.
Удивленно покачав головой, он улыбнулся:
— Твоя жена, судя по всему, отличная девчонка! Ой, посмотри-ка! Кажется, сейчас нам придется принимать рапорт, товарищ поручик. Встать!
По плотине к нам приближалась колонна мальчишек. Они шли в ногу, задний ряд нес лодку. Колонну вел Ярда Кутилек — нос в веснушках, и сам весь мокрый, как водяной.
— Товарищ командир, разрешите доложить! Отделение саперов под командованием Ярослава Кутилека закончило строительство плотов для переправы танков через водную преграду…
Рапорт был отдан по всем правилам. Рихта, хоть и был в тренировочном костюме, стал по стойке «смирно» и внимательно его выслушал. Почему он так подробно расспрашивал ребят, почему мы прошлись с ними по всей плотине и почему Рихта как-то сразу посерьезнел, до меня дошло, когда мы остались одни.
— Слушай, мы ездим отрабатывать преодоление водных преград по дну к реке, до которой отсюда пятьдесят километров, а между тем под носом у нас
Я не знал. Но об этом наверняка знает Вера, она же депутат национального комитета. Волнение Рихты передалось и мне. Преодоление глубоких водных преград относится к самым сложным элементам учений, ребята этого побаиваются, и возможность осваивать его здесь… Я предложил Рихте зайти к нам и поговорить с Верой. Лацо тоже сейчас дома. А заодно Рихта познакомится и с моей женой.
Шагнув на лестницу нашего дома, Рихта заколебался:
— Может, лучше сначала пойти тебе одному? Я бы подождал здесь, и если сейчас неподходящее время…
Ужасно смешно было видеть его таким нерешительным. Будто он собирался не вести разговор об учениях на озере, а штурмовать самую настоящую крепость. Я уверенно открыл дверь и пропустил командира вперед, но, войдя следом за ним, сразу попятился назад. На какое-то мгновение мне показалось, что мы попали в квартиру, где только что побывали грабители. Все было перевернуто вверх дном. На полу валялся раскрытый чемодан, рядом с ним — пеленки и распашонки. На кухне и в ванной журчала вода.
Мимо промелькнула Вера, в чем-то белом, с кастрюлей горячей воды, и скрылась в нашей комнате. Нас она даже не заметила. В дверях, ведущих на кухню, где царил такой же невероятный беспорядок, появился бледный Лацо и страдальчески улыбнулся.
Я бросился к нему.
— Спокойно, братец, спокойно, пожалуйста, не пугайся! Товарищ командир, проходите… Только спокойно, дорогие товарищи… — Но голос у него заметно дрожал.
И вдруг раздался детский плач. Нет, это был крик, да такой сильный, что казалось, будто он заполнил квартиру, дом, улицу, а может быть, и весь город.
Я чуть было не потерял сознание от радости. Лацо, мой верный друг и спаситель, оперся о стену и закрыл глаза. Его трясло от страха и от пережитого волнения.
А наш гость молча взирал на этот переполох и с неописуемо радостной улыбкой слушал крик новорожденного. Потом он посмотрел на нас, засмеялся и обнял обоих:
— Мужайтесь, товарищи командиры! Новый человек родился. Это большое событие. Давайте же поздравим его с появлением на нашей прекрасной земле!
Он родился! У него темные волосики, длинные ресницы, а глаза — еще не знаю какие, но определенно красивые… У него есть все — даже ногти на маленьких пальчиках. Это ли не чудеса? Но наше чудо с розовым пластырем на пупочке все время ревет, ревет белугой.
— Доктор, у него что-нибудь болит?
— Ничего у него не болит. Просто он извещает мир, что явился. Пусть покричит.
— А что это за синее пятнышко? Вот здесь, посмотрите.
— Оно исчезнет со временем.
— Хорошо бы! А где же Ян?
— Папу Яна и Лацо подполковник Рихта приводит в чувство в ванной. Наши мужья оказались отменными храбрецами, — засмеялась Вера.
— Позови сюда, пожалуйста, Яна, — попросила я. — Только не говори ему, кто родился. Я должна его подготовить…