Яна и Ян
Шрифт:
— Я вытру, — пообещал Лудек извиняющимся тоном.
— Я бы на твоем месте не разговаривал, а уже бежал за тряпкой, — проворчал я.
Лудек вместе с Йозефом занимали вторую комнату нашей квартиры. Они служили в одном полку. А все четверо мы составили прекрасную компанию.
Вначале я чувствовал себя в академии очень одиноко и переживал, что Лацо направили учиться в Братиславу.
— Ты уже с кем-нибудь подружился? — неожиданно спросил меня как-то кудрявый надпоручик с фигурой атлета, но с каким-то удивительно детским выражением лица, которое придавали ему, видимо, необыкновенной голубизны глаза.
Я покачал головой — здесь, в
— Хочешь к нам в компанию? — улыбнулся он.
Парень мне сразу так понравился, что я принял бы его предложение, даже узнав, как он моется под душем.
Многие образовавшиеся тогда группы распались уже в течение зимнего семестра, но мы остались верны нашей дружбе.
Капитан Зденек, прослуживший в полку семь лет и пришедший в академию с должности заместителя командира батальона, был человеком, которого ничто не могло поставить в затруднительное положение. Вероятно, он был единственным, кто не боялся на занятиях сложных вопросов и не стремился, как некоторые, отсидеться. «Ну и что? Если я скажу, что не знаю ответа, меня что, убьют за это, что ли?» — говорил он в таких случаях.
С Лудеком они познакомились еще в военно-инженерном училище, с тех пор и дружат. Жена Лудека — врач, в конце июля она ожидает ребенка.
— У нас все запрограммировано, — гордо заявляет Лудек. — В августе у меня отпуск, так что первый месяц жизни ребенок проживет со мной. Первый месяц — самый важный для дальнейших отношений.
— На первом месяце жизни ребенок — все равно что слепой котенок. Эх ты, грамотей, даже этого не знаешь! — осадил его Зденек, отец двоих детей. — Он спит, пьет, писает и плачет. Словом, на футбол ты его взять не сможешь…
Йозеф самый младший из нас. Он еще поручик и не женат. У доски при решении задач по начертательной геометрии он смущается, как красная девица, и кажется таким беспомощным, что вызывает приступ жалости даже у нашего преподавателя по начертательной геометрии, которого мы прозвали Монжем в честь известного французского математика Гаспара Монжа. Но ему следовало бы увидеть Йозефа «в деле». Например, в комнате для гостей нашего общежития, куда наведываются его поклонницы. Какой огонь, какое красноречие, какая смелость! Ему постоянно звонят по телефону, а его почтовый ящик всегда забит письмами. Он всегда свеж и источает аромат духов. И все это дается Йозефу необыкновенно легко. А вот деривация — никак! Математику за зимний семестр он так и не сдал, и теперь за него взялся не только Лудек, но и майор Зика, слушатель четвертого курса, который тоже из их части.
Вообще, все здесь помогают друг другу, и все же экзамены за первый семестр здорово нас вымотали. Сразу, как только начались занятия, я с ужасом осознал, что преподаватели, приступая к объяснению материала, предусмотренного программой, полагают, что у нас есть кое-какой багаж знаний, в чем очень ошибаются… Знания, которые мы в свое время получили в училище, давно выветрились из наших голов. Зденек, например, закончил училище десять лет назад, и интегральное исчисление ему сейчас кажется китайской грамотой.
Я, правда, получил военное образование сравнительно недавно, но сначала очень плохо соображал, что же, собственно, так прилежно переписываю с доски к себе в тетрадь. Иногда страшно становилось. Я завидовал тем, кто пришел сюда непосредственно из гимназий или из военных училищ, ведь нам, пришедшим из частей, приходилось снова начинать с азов. Занятия сменялись лекциями, семинары — контрольными.
— Мужики, послушайте, что пишет мне жена, — засмеялся вдруг Зденек. — Была, значит, она в Праге на праздновании Дня учителя… Впрочем, я лучше прочитаю: «Только теперь я стала тебе завидовать. Ты живешь в большом городе. Какое разнообразие культурной жизни! Театры, концерты, выставки, новые кинофильмы, интересные люди…» — Он не смог читать дальше — его душил смех.
Мы тоже расхохотались: в большом городе Брно мы хорошо знали только академию и небольшой район вокруг нее, вот и все.
— И самые умные женщины бывают иногда удивительно наивными, — заключил Лудек. — Ганка просто не хочет верить, что за все время я побывал лишь однажды на концерте…
— И хорошо там всхрапнул, — со знанием дела добавил Зденек.
— Я никогда не храплю! — возразил Лудек. — Я уснул, потому что мы пошли на концерт после физкультуры, но спал тихо. Только ведь она бы мне все равно не простила. Ей этого ее понять…
Я лежал, заложив руки за голову, и думал о Яне. О недельных каникулах после экзаменов.
Когда я ехал домой, в поезде ни с того ни с сего на меня напало жуткое уныние, я совершенно потерял к окружающему интерес. Пепик Коларж впоследствии объяснил мне, что это естественная реакция организма, который сначала подвергался нервному и физическому истощению, потом был охвачен эйфорией от успеха, а затем вообще ни на что не реагировал. Он требовал только одного — покоя.
Но тогда я, естественно, не мог дать столь научного объяснения своему состоянию, и меня одолевали предчувствия, что дома не все ладно. До экзаменов у меня не было времени думать о доме, о Гонзике, о Яне, главное, о Яне, и я только сейчас осознал, что после того несчастного рождества в наших отношениях появился еле заметный холодок отчуждения, хотя внешне все было в порядке. Внешне! Это, пожалуй, самое точное определение. Собственно, я был даже рад тому, что мало думал о ней, ведь я оскорбил ее, глубоко ранил ее душу. Она вроде бы простила меня, но наверняка не забыла обиды.
Из вагона я выходил с неспокойной душой. Придет ли Яна меня встречать?
Она пришла. Выглядела она похудевшей и какой-то уставшей. Это очень не шло ей, и меня вдруг, как прежде, захлестнула такая волна любви и нежности к ней, что я потерял способность говорить. Впрочем, такое со мной бывало и раньше, но Яну мое молчание страшно перепугало.
— Ты не сдал экзамены? — прошептала она с тревогой в голосе.
Она была готова броситься ко мне с утешениями, но в этот миг уныние и тоска куда-то разом улетучились, бурная радость охватила все мое существо, и я принялся говорить без умолку, что, конечно же, все сдал, что два экзамена сдал даже на «отлично», что в этом мне помогла она, моя жена, которая постоянно думала и заботилась обо мне, одновременно выполняя столько домашних обязанностей, что теперь я могу немного разгрузить ее, а главное — впереди у нас целая неделя свободного времени, я впервые не привез с собой ни книг, ни учебных пособий.