Яновский Юрий. Собрание сочинений. Том 3
Шрифт:
— Какая записка? — небрежничает Яшка, с трудом владея собой. Он начинает подозревать неладное.
Парень ничего не отвечает и открывает дверь в соседнюю комнату:
— Готово, товарищи!
Входит секретарь обкома, связной, мастер Иван Гаврилович и женщина, хозяйка квартиры. Все размещаются, не здороваясь с Яшкой, — он оглядывается, не решаясь сесть.
Появление старика мастера выводит Яшку из равновесия. Он вглядывается в окружающие его лица.
— Что ж это такое? — бормочет он. — Недоразумение…
Он пытается
Все Яшкины сомнения рассеивает парень, приведший его. Он говорит:
— Предатель пытался отправить записку в полицию, но мы это учли…
Парень кладет записку перед секретарем обкома и заканчивает:
— При входе на конспиративную квартиру отобран револьвер марки "Вальтер", а также заряженная граната…
— Позвольте, товарищи" — пытается изменить ход событий Яшка, — я не понимаю, о ком идет речь?
— Вам будет предоставлено слово, — прерывает его председатель-женщина, — речь идет о вас.
— Тогда пригласите товарищей, с которыми я бежал из концлагеря. Они подтвердят, что я не предатель, я рисковал жизнью, спасая их!
— Для какой цели полиция направила вас на завод? — спрашивает женщина-председатель.
— Я не знаю никакой полиции, — отпирается Яшка, — я хотел заработать на кусок хлеба.
— А эта записка?
— Я не писал ее. Мне подбросили…
— Но есть свидетели ваших связей с полицией, — спокойно ведет допрос женщина и взглядывает на старика мастера.
Яшка перехватывает её взгляд.
— Я так и знал! — имитирует он возмущение. — Полиция поручила этому старику провалить меня, оклеветав перед вами! Не выйдет, господин мастер! Я расскажу здесь, как вы ведете двойную игру!..
— Не валяйте дурака, — равнодушным и спокойным голосом говорит связной, и Яшка настораживается, услыхав знакомое в голосе, всматривается в лицо, но лица не узнает!
— Можете мне поверить, — играет в искренность Яшка, — я готов на любую диверсию! Поручите мне убить начальника гестапо…
— Он не дурак, — говорит связному о Яшке женщина-председатель, — он просто выпытывает паши карты, что мы знаем, а что можно скрыть… Слушай ты, шкура полицейская, нам известно все, понимаешь, — все!
— В том числе — казненные в Р., — чеканит связной, — преданные тобой товарищи в Н., твоя биография и вся анкета!
Пауза, все молча глядят на Яшку. Предатель не знает, куда деть глаза.
"Ку-ку!" — прокуковала на часах кукушка.
Яшка вздрагивает и громко вдруг икает.
— Вопрос ясен, — резюмирует женщина, — какой приговор?
Яшка падает на колени:
— Товарищи… Меня заставили… Я заслужу… Я пойду на гибель, но я не хочу позора… Разрешите умереть для общего дела. Я взорву полицию… Подожгу гестапо… Пускай погибну, но не так, как бешеная собака… Простите…
— Довольно, — останавливает Яшку женщина, — ты можешь облегчить свою мнимую совесть,
— Клянусь родиной, я ничего не знаю!
— Предлагаю смерть, — говорит старик мастер, — такие не имеют права на жизнь… Он пролил столько крови и даже не защищается! Расскажи нам свое мировоззрение, мерзавец. Во имя чего ты жил? Ведь ты же человек, а не скотина… Какие твои идеалы — крокодиловы, что ли? Ты помогал немцам уничтожать нас, ты видел, как умирали наши товарищи, ты слышал их предсмертные слова, — разве они так цеплялись за жизнь, как ты? Нет! Они дорожили жизнью. Но без сожаления отдавали ее за великое дело! А твое какое дело? Говори… Через полчаса твой язык будет холоден, и ты никогда уже им не пошевелишь! Ну, мы слушаем тебя…
Яшка продолжал молча плакать, стоя на коленях.
— Все, — говорит женщина-председатель, — время у нас дорогое. Именем Украинской Советской Социалистической Республики революционный подпольный трибунал в составе… Ну, фамилий наших тебе незачем знать даже перед смертью., рассмотрев дело по обвинению подсудимого Яблочко Т. Д. в предательстве, измене Родине, диверсиях и шпионаже и установив полную доказанность обвинения, приговаривает подсудимого Яблочко Т. Д. к смертной казни. Приговор окончательный, обжалованию не подлежит. Подсудимый, ваше последнее слово…
Яблочко медленно поднимается с колен, он уже не играет дурачка, звериное лицо врага покраснело от прилива крови, он нагло всматривается в каждого присутствующего.
— Ишь какие подобрались, господа коммунисты! Дураки немцы, что не вешают всех подряд! Подумаешь, закопали они под каждым городом в танковых рвах по десятку тысяч жителей! Дураки! Теперь их самих закопают. А я ж предупреждал: копайте, господа, глубже! Делайте все аккуратнее! И за что погибаю? За немецкую глупость! Говорили — культурная нация! Европа! Тьфу!..
Яшка замолкает, оглядываясь. В его мозгу теснятся планы один безумнее другого — бежать, стрелять, спасаться!
Связной, мигнув парню, приведшему Яшку, ловко вяжет с его помощью руки предателю, запихивает в рот кляп, толкает по направлению к двери.
— Товарищ Тарас, — говорит секретарь обкома, — предоставьте нашим людям этот финал…
— Нет, товарищ Федор, — отвечает связной спокойно, — до финала далеко. У меня к нему есть еще разговор…
Шалаш. Сад. Секретарь обкома осматривает улей, вынимая рамки одну за другой. Ножом он срезает колпачки на ячейках, оттуда должны выйти трутни. Связной сбоку наблюдает за работой, держит одну рамку.
— Сразу как на душе полегчало, — говорит связной, — теперь только вопрос транспорта. Как я его, черта, переправлю через фронт?
— Это срочное дело? — спрашивает секретарь.
— От его показаний не зависят сроки наступления фронта, товарищ Федор! Но мы хотим знать, как просочилась тайна явки в Р.