Яновский Юрий. Собрание сочинений. Том 3
Шрифт:
Леонид. Мне надо им передать план размещения немецкого штаба, чтобы можно было без ошибки действовать. Я его оставлю вам, а Коля передаст…
Мотря Терентьевна. Что ты привязался к хлопцу? Видишь, у него лихорадка. А ты тянешь и тянешь за душу… Пускай поспит…
Леонид. Пускай спит.
Мотря Терентьевна. Ты хочешь знать, кто у нас партизаны? Я партизанка!
Павло Павлович. Мотря, кто тебе поверит?! Православный человек…
Мотря Терентьевна.
Павло Павлович. Ну, прямо баба не соображает, что делает…
Мотря Терентьевна. Ты не веришь, что я партизанка?
Леонид (смеется). Ты просто перепуганная мать!
Мотря Терентьевна. Сейчас поверишь! (Вытаскивает из кармана Колин револьвер, наставляет на Леонида.) Ну, верите?
Леонид. Верю! Верю! Спрячь, а то еще выстрелит!
Стремительно входит Свирид Гаврилович тоже с револьвером в руке.
Свирид Гаврилович. Ну, слава богу, что застал! Спрячьте оружие, кума!..
Мотря Терентьевна. Свирид Гаврилович! Дай вам боже здоровья… На, Коля, твое добро… (Отдает оружие.)
Павло Павлович. Не понимаю, почему вы вламываетесь в чужое помещение без спросу…
Свирид Гаврилович(Леониду). Ну что, голубчик, попался! Это я. Узнаешь?
Леонид. Я вас не знаю, кто вы такой…
Свирид Гаврилович. Брешешь! Я тебя сразу признал! Помнишь, как ты меня в двадцатом расстреливал за Черной шахтой! Жену мою и меня?
Павло Павлович. Вы обознались, Свирид Гаврилович… Это брат Мотри Терентьевны… Словно с того света явился… Мы думали, что он погиб в гражданскую…
Леонид. Я не расстреливал…
Свирид Гаврилович(садится). Кто может понять, какой я счастливый! Будто с этой одеждой надел свою молодость… На дворе скоро светать начнет. Прошел я по родным улицам. Сердце щемит — вот-вот встречу погибших друзей, расстрелянных героев. Все годы смешались в кучу. Вокруг стреляют, светят ракеты. И вот идут мне навстречу Дуся и Максим. Бодрые, смелые — и кто их обучил так!
Коля. Свирид Гаврилович, они вам сказали, что взят Хома Мартынович и ваша Надюша?
Свирид Гаврилович. Сказали, лучше бы и не слышать! Схватил их вот этот — штатский… Не волнуйтесь, господин палач, вокруг стоят люди и ждут, когда я вас выведу. Мне оказали великую честь вывести вас, как я есть обиженный отец… А тут пригляделся — смотрю, тот, из двадцатого года, он мне сниться не перестает, я убиваю его и режу, в домну толкаю, на кол сажаю, руками за горло душу… Спасибо вам великое, что вы сюда пришли… (Кланяется.) Да!..
Коля.
Свирид Гаврилович. Ты не понимаешь, хлопец, что разговор этот нельзя обойти. Сердце свое я должен излить, душу свою его слезами окропить, очами своими на его страх наглядеться…
Коля (сел в постели). Теперь не та война, что раньше. Разговаривать некогда. Выходите скорей да заберите у него оружие, пожалуйста.
Леонид. Я работаю только переводчиком… У меня нет оружия.
Коля (наставив пистолет). Руки вверх! Свирид Гаврилович, прошу вас не мешкать!
Свирид Гаврилович(обыскивает Леонида). Раньше мы знали, как поговорить. (Находит револьвер.) Бывало, до утра говоришь, пока всего человека навыворот не поставишь… Сам знаю, что не то время…
Мотря Терентьевна. Только не стреляйте его у дома, отведите хоть на другую улицу…
Леонид. Пожалеешь, сестра!
Мотря Терентьевна(не слушает). Колю тоже заберите с собой. Нам здесь уже не жить. Пускай все пропадет пропадом!
Вбегает Григор.
Григор. Скорей, Свирид Гаврилович, мы не успеем отойти! Максим Иванович волнуется…
Свирид Гаврилович. Максим никогда не волнуется!
Слышна близкая стрельба.
Мотря Терентьевна. Идем, сынок… (Ведет Колю к двери, на пороге оборачивается и плюет.)
Свирид Гаврилович. Вперед, контра!
Григор (выводит Леонида). Скорей, Максим Иванович приказал!
Свирид Гаврилович(Павлу Павловичу). Извиняюсь за беспокойство… (Выходит.)
Павло Павлович. Слава тебе господи, меня не тронули!
Занавес
Пустая комната. Хома Мартынович и Надюша. Руки у них связаны.
Надюша. Мы словно на вокзале, Хома Мартынович.
Хома Мартынович. Успела ли уехать Дуся? Знать бы, что она на воле, больше мне нечего и ждать. Пускай еще бьют. Каких им партизанов нужно?
Надюша. Отец мог остаться, как вы думаете? Он ни за что не бросит квартиру и птиц. Я его хорошо знаю. Будет сидеть, пока не придут и не заберут…
Хома Мартынович. Вас, Надюша, не били?
Надюша. Пусть только посмеют!.. Лучше смерть!