Яновский Юрий. Собрание сочинений. Том 3

Яновский Юрий Иванович

Хома Мартынович. Пропал Донбасс… Шахты затоплены… Заводы разрушены… Сколько нашего труда пошло зря. Будто ничего и не было — степь да несчастные люди.

Надюша. Красная армия непременно вернется! Разве вы не верите?

Хома Мартынович. Хотелось бы мне проснуться перед войной… Ох, болит… А я еще и на курорт не ездил…

Надюша. То, что вас взяли в плен, — дело случая. Наш недосмотр, может быть, легкомысленное отношение к войне. Я искала отца. Вы опоздали на поезд… Не привыкли скрываться в своем городе —

и вот результат… На всякой войне бывают пленные, жертвы — это закономерно… Надо только не забыть, что сказать перед смертью. Я много раз еще в школе думала о смерти. Мне хотелось работать в подполье, рисковать жизнью, погиб-путь за революцию. Я даже классную работу на эту тему писала. А сейчас все позабыла. Мне кажется, и не вспомню… Не знаю. (Заплакала.) Хома Мартынович… Я ничего не успела сделать… Как же умирать?

Хома Мартынович. Не стоит об этом думать. Мы невоенные! Мы — люди мирные, не воевали, из окон не стреляли…

Надюша. Как жаль, что не стреляли!

Отворяется дверь. Часовой вталкивает в комнату Свирида Гавриловича и Колю, истерзанных, избитых. Коля падает на пол.

Папа!

Свирид Гаврилович(через силу). Надюша! Что, смотришь, как разукрасили? Засыпался, старый дурень!.. Так мне и надо! Пустился разговоры разговаривать… Не тот теперь бой, что прежде. Мотоциклистов подкинули, гады… Ладно, хоть остальные наши отбились…

Коля (бредит). Я ничего не знаю… Не знаю!..

Надюша. Тебя, папа, забрали дома?

Свирид Гаврилович. В восемнадцатом году техника у нас была одна, теперь, вишь, выходит целый прогресс… Брешут, плешивые. Мы и технику найдем… Научимся коржи с маком есть!..

Хома Мартынович. Времени нет учиться, Свирид Гаврилович.

Надюша. Коля ранен? Надо перевязать, руки освободите…

Свирид Гаврилович. Сейчас! Будет время и поучиться. Ловко бьют, сукины сыны… Нет, думаю, дураков нет… Упал и притворяюсь мертвым. (Пробует развязать руки.) Одна только веревочная техника осталась старая — вяжут руки, как и в восемнадцатом году… А я таки малость понимаю в этом деле. (Освободив руки.) Ловкость рук и никакого мошенства! Больше пока никого не буду развязывать, чтоб не нарваться на кулаки… Коля, давай хоть поправлю малость…

Коля (бредит). Я вам ничего не скажу!

Свирид Гаврилович. И не нужно мне говорить… Вот так сядь, лучше будет. Посмотрим повязку. Повязка на месте. Когда будем дома, тогда накрутим свежего бинта — и все… Терпи, калаче, тебя черт не возьмет!.. Что ты на мне увидела, Надюша?

Надюша. Вы дома никогда не были таким!..

Свирид Гаврилович. А чего расстраиваться? Победа будет за нами! Будет, ого! Недолго нам тут сидеть.

Мне Максим крикнул. Этот хлопец не подведет! Мы с его родителем партизанили. Настоящая рабочая донбасская династия. Да! Каков отец, таков и сын…

Хома Мартынович. Мне почки отбили, Свирид Гаврилович.

Свирид Гаврилович. Кто там вас спрашивает про нутро? По внешности вы орлом выглядите! Пускай они, бандиты, думают, что у нас железное нутро, стальные нервы! Династия, Хома Мартынович! Да нам внуки в глаза наплюют, коли мы не сможем так бороться, так умереть, как отцы паши и деды, как прадеды паши!

Хома Мартынович. Я могу терпеть, Свирид Гаврилович.

Свирид Гаврилович. Правильно! Мы из них воду поварим! Династия вам покажет, как живут и как помирают!..

Надюша. Максим знает, что я тут?

Свирид Гаврилович. Ага, не хотела его полюбить! Вот бы теперь и пригодилось. Он такого покажет этим немчикам да общипанным итальянцам! Даю тебе слово — выйдем отсюда, веришь?

Надюша. Я его полюбила, папа.

Свирид Гаврилович. Вот за это спасибо, дочка! Такого слова я от тебя дома и за сотню лет бы не услыхал! А тут — наставляю ухо и слышу. Эх, Максим, Максим, не знаем мы с тобой, как с женщинами разговаривать!

Хома Мартынович. Я слышу кто-то подошел к двери…

Свирид Гаврилович. Милости просим… (Садится на поя, обматывает себе руки веревкой.)

Входит Леонид в немецкой форме, голова и руки только что забинтованы. За ним немец.

Леонид. Смотрите хорошенько, Эрнст. Передаю на вашу ответственность. Руку мне ранил этот старик… (Толкает Свирида Гавриловича ногой.) Вам, Эрнст, случалось встречать человека, которого вы двадцать лет назад расстреляли?

Эрнст. Нет.

Леонид. Он хотел через двадцать лет со мной рассчитаться. А что вышло? Он ходил двадцать лет под моим приговором! Да, кстати, посмотрите — вот и дочка его. (Толкает Надюшу.)

Эрнст. Хороша.

Леонид. А это старая падаль. (Толкает Кому Мартыновича ногой.) Я думал, что он уже подох…

Хома Мартынович. Помнится мне, Леня, как вас тут бивали за кражи.

Леонид (толкает). Врешь!

Хома Мартынович. А меня бьют за советскую идею…

Леонид. Заткни глотку!

Свирид Гаврилович(Хоме Мартыновичу). Что вы его, дурня, дразните?

Леонид. Что?! (Толкает ногой Свирида Гавриловича.)

Свирид Гаврилович. Я тебе, голубчику, кабы знал, целил бы не в руку, а в ногу, чтоб ты не лягался, как лошадь.