Янычары
Шрифт:
В Византии же центральная власть никого и ни от кого уже не могла защитить. Прониары, владетели поместий и целых регионов, вершившие свою власть с помощью дружин, стратиги городов со своими наемниками, настоятели монастырей со своими монахами, каждый из которых имел оружие и готов был в любую минуту взять его в руки, – все они видели, что рассчитывать на помощь от центра не приходится. Византия расползлась на лоскутки. Но и города, и монастыри, и сельские лендлорды еще не умирали от голода. Они могли терпеть и ждать.
От голода умирали простолюдины. А дервиши, пришедшие из-за проливов, нашептывали такую убедительную, такую понятную фразу: «Вы работаете –
Почему они так назвали себя? Зелотами (евр. канаим), т.е. «ревнителями [веры]», в первые годы по рождеству во плоти Слова назвали себя иудеи, восставшие против римского владычества, отказывающиеся платить Риму налоги и признать над собой иную власть, кроме власти Господней. Политическую свободу они сделали религиозной заповедью, а подчинение власти Рима назвали смертным грехом, равным идолопоклонству. Они «обладали ... необузданной любовью к свободе. ... Никакая смерть не казалась им страшною, да и никакое убийство (даже родственников и друзей) их не удерживало от того, чтобы отстоять принципы свободы» . Самые яростные зелоты, овладевшие секретами конспирации и организованные в террористические группы, называли себя сикариями (кинжальщиками).
Для Генуи Византия – лишь кормушка, и рыцарские услуги Генуи Палеологам обходились в такую копеечку, которую она уже не в силах платить. «Великий доместик» Византии, главнокомандующий ее армией, владелец колоссальных поместий Иоанн Кантакузин это прекрасно понимал. Понимал он и то, что Западу – Франции, Священной Римской империи, Королевству обеих Сицилий, папскому престолу – Византия была только костью в горле. Горлом были проливы. Не будь ее – у них бы только улучшился аппетит. Но кто же поможет справиться с Генуей? Золотая Орда? – ее союзник. Египетские мамлюки? – ее союзники...
Турки! Генуя, зажав их меж своими союзниками, не дает им воспользоваться всеми выгодами их географического положения. Турки – враги генуэзцев. Но не восклицательный знак нужно поставить здесь, а вопросительный, и, может быть, не один, ибо такую резкую смену государственного курса и внешнеполитических ориентиров многие квалифицируют не более и не менее как государственную измену... Впрочем, эти «многие» – из стана соратников Палеологов, но ведь есть много аристократических фамилий, земельных собственников, которые отнесутся к такому шагу с пониманием... Есть еще одна точка опоры: афонские православные монахи, давно ставшие в оппозицию Палеологам, навязывающим им унию с католицизмом...
Это был шаг не отчаяния, а точного политического расчета. Кантакузин, видя неизбежность гибели ромейской державы, если немедленно не будут предприняты шаги для освобождения от власти Генуи, обратился к османскому султану Орхану, и, получив от него принципиальное согласие на помощь, объявил себя императором Византии. Сторонники Палеологов этому, естественно, воспротивились...
Сначала полыхнуло в Адрианополе... Пришедшее сюда письмо Кантакузина с извещением о его вступлении на престол, которого с нетерпением ждали и стратиг города и прониары ближайших поместий, было торжественно зачитано с лобного места. В толпе послышались крики возмущения:
– Турецкий прихвостень!
– Чем один кровопийца лучше другого!
– В генуэзскую-то мошну денежки как текли, так и течь
– Итальянцы – единоверцы, а турки нас обрежут и вино запретят пить!
Стражники выхватили некоторых недовольных и здесь же высекли их плетьми. А ночью по городу замелькали серые фигуры. Землекоп Вранко, базарный носильщик Мугдуф и разорившийся торговец мясом Франгопуло убеждали сторонников, что их час пришел. С раннего утра в городе начался кровавый ад: простолюдины разбивали лавки торговцев, врывались в богатые дома, грабя, убивая и насилуя всех, кто попадался под руку. Впрочем, кое-кто из купцов и аристократов, заранее знавших о заговоре, успели скрыться из города: всю ночь скрипели их каруцы у городских застав, где озлобленные стражники требовали непомерных денег, чтобы открыть ворота, – и тут же снова закрывали их пред следующим беглецом.
Впрочем, многих богатеев взяли в плен и заперли под стражей в городских башнях, намереваясь получить выкуп, – часто должники тащили в башни своих кредиторов, обвиняя их в том, что они – на стороне Кантакузина, что сплошь и рядом было правдой, и обещая выпустить, если те простят им долги...
Чту было народу в малолетнем Палеологе , за провозглашение государем которого он повсюду выступал? Только то, что «богатеи его не приемлют, значит, он – за народ!» Знатные же и образованные видели, что Кантакузин выдвинул единственно приемлемую программу выхода Византии из катастрофы, – но, даже побуждаемые жаждой перемен, не торопились выступать в его поддержку, видя остервенение народа...
Восставшие бедняки грабили все подряд. Болезнь растекалась по империи, подобно моровой язве. Умеренным и покорным, каким он был еще только вчера, не желал оставаться никто... Поднимались город за городом, слыша о происходящем по соседству...
В Фессалониках восставшие захватили в плен не только многих знатных граждан, но и некоторых членов семьи протостратора Синадина, правителя города и друга Кантакузина. В их руках мелькали не только топоры и косы, но и не известно откуда взявшиеся в большом количестве арбалеты, новое и редкостное по тем временам оружие.
Именно здесь восставшие ремесленники и купцы назвали себя зелотами. Взяв большой напрестольный крест из алтаря храма, они водрузили его на древко, как императорскую хоругвь, и, восклицая «In hoc signo vinces» устроили уличную манифестацию, говоря, что с ним они полны решимости идти войной против любого врага... На три дня город Фессалоники был отдан на поток и разграбление любому, кто желал участвовать в грабежах, и опустошался, словно был захвачен врагами. Зелоты конфисковали монастырские земли и очистили монастырские закрома и подвалы. Они пригласили возглавить их видного члена императорской семьи – Андрея Палеолога, – и он принял приглашение...
Кантакузин обратился к Орхану с просьбой о прямой военной поддержке.
РУМ
Если вы прожили год и видели смену времен – зимы, весны, лета, осени – то вы уже все видели. Ничего нового вы не увидите.
Вторжение
Кто мы? Куклы на нитках, а кукольщик наш – небосвод.
Он в большом балагане своем представленье ведет.
Нас теперь на ковре бытия поиграть он заставит,
А потом в свой сундук одного за другим уберет .