Янычары
Шрифт:
– Ал-Джалил!
– Ал-Мумит (Умерщвляющий)!
Кто-то зацепил выступавшую из костра ветку, и костер ответил фонтаном искр. Двум-трем воинам пылающие огоньки коснулись рук и лиц, но они не почувствовали жжения, они не заметили этого!
– Ал-Мумит!
– Ал-Ба'ис (Воскрешающий)!
Истинный зикр выполняется не только языком, не только всем телом человека, каждое движение которого должно быть отточено в тысячах повторений. Истинный зикр – зикр сердца (зикр ал-калб).
– Ал-Ба'ис!
Двигаясь, как один, дыша, как один, выпевая, как один, имена Аллаха, все сто воинов чувствовали себя поистине единым телом, в груди которого спокойно и отчетливо билось
Деревня
Аль-Джаррах ибн Абдаллах, сидя на черном муле... воскликнул: «О люди! Нет прибежища, где вы смогли бы укрыться, кроме как у Аллаха! Я должен оповестить вас о том, что тот, кто из вас будет убит, тот попадет в рай, а кто победит, тому достанутся трофеи и прекрасная слава!»
Нет, их не встречали здесь с распростертыми объятиями. Здесь шла гражданская война , а это – самый беспощадный вид войны, какой только знает человечество. Сулейман-паша, по согласованию с Кантакузином, а иногда и совместно с ним, вел военные действия во Фракии и Македонии, совершал походы в Сербию и Болгарию. Трудно сказать, были б эти походы турок так эффективны, не будь у них заранее подготовлена инфраструктура – те многочисленные караван-сараи, содержатели почти каждого из которых, встретив турок, облегченно вздыхали: «Ну, хвала Аллаху, дождались!»
С армией на эти земли также шел мощный поток бекташи. Эта огромная, широко разветвленная, сильная организация умела работать с людьми, и потому уже с первых завоеваний торлаки и их шейхи стали для войск чуть ли не авангардом – и уж во всяком случае вдохновителем вторжений в новые земли. Они искали земли и покровительства надежных владетелей – и все это дал им Орхан. По сути, завийе и текке были первыми фирмами, а их уставы включали также технико-экономические обоснования необходимости создания монастыря: не механизировав ручные работы, суфии не могли бы получить время на чтение Корана, розмыслы и службы, и удивительно ли, что обитель почти всегда начиналась либо с караван-сарая, либо с водяной или ветряной мельницы. Водяные, более мощные, колеса использовались не только для размола муки, но и для дубления кож, валяния сукна, трепания льна и конопли, и даже шелкопрядения. Настольными книгами у суфиев становились, наряду с Кораном, трактаты Абу-ль-Изза Исмаила аль-Джазари «Книга о познании инженерной механики» и Мухаммеда ибн Али аль-Хорасани «О водяных колесах».
Сотня Абдаллаха ибн Инджиля несла гарнизонную службу в замке Цимпе на полуострове Гелиболу. Сотней она называлась лишь формально, ибо несколько десятков были постоянно прикомандированы к частям, ведущим боевые действия. Здесь было сравнительно тихо, гроза гражданской войны докатывалась сюда лишь отдаленными раскатами. Однако дел у мустахфызов хватало. Необходимо было контролировать переправу через Чанаккале , объемы которой возрастали день ото дня. Абдаллах поглядывал на корабли, шедшие вдоль по проливу, распустив вымпелы со львом, вставшим на дыбы, – вероятно, генуэзские, – и мечтал о тех временах, когда здесь будут стоять его пушки! Загремят залпы, швыряя тяжелые каменные ядра далеко за середину пролива, – так где-то здесь разгневанный ослепленный Полифем швырял обломки скалы в корабль Одиссея... Но наши залпы не будут
Караванный путь, уводивший от переправы в глубь страны – к Болайиру, Кавану и далее на Кадыкёй, – с каждым днем выглядел все более обжитым. Торлаки братства бекташи и суфии других братств селились вдоль троп, строили монастыри, создавали целые поселения вокруг них, обрабатывая наконец-то доставшуюся им землю. Эта земля, само право выстроить на ней завийе, текке, караван-сарай, мельницу, разбить фруктовый сад, посеять ячмень, выращивать овощи – недешево достались им, и они в любой момент были готовы наравне с армией принять участие в военных действиях.
На эти монастыри были возложены жандармские функции в их околотках: каждый торлак имел меч и владел им! О том, чтобы построены они были преимущественно в ключевых стратегических пунктах, Хайр уд-Дин думал задолго до этой, наконец случившейся, оккупации. Шейхи текке обязаны были обеспечивать спокойствие на дорогах, предоставлять кров путешествующим и проезжающим, причем за постой в них османских войск и чиновников фиска они получали налоговые льготы. Купцы, разумеется, должны были платить сами.
В сельце на караванном пути, местное название которого было уже забыто, а сами торлаки называли его Ахилар , собирались заложить новый текке – и в Цимпе было отправлено приглашение присутствовать на закладке первого камня. Суфиям было важно ощутить непосредственный контакт с регулярной армией, ибо в округе появились бандиты во главе с какой-то бабой. Ага орты Акче Коджа, назначенный диздаром крепости, отправил Абдаллаха, вручив ему в качестве дара строителям Коран в переплете зеленого сафьяна:
– Можешь считать, что на побывку. Ты ведь отсюдошний?
С ним он смог выделить только десяток воинов.
...В первые же дни, когда пришлось много поездить по полуострову, Абдаллах убедился, что не может отыскать той деревни, того дома, в котором рука матери чинила его детскую рубашечку... И дом, и деревушка эта, как и многие другие, были давно сожжены, при каком-то из пиратских налетов, может, при том самом, когда Абдаллах был уведен в рабство. Он не нашел ни тех лужаек, на которых ловил мотыльков, ни тех ручьев, на которых лепил глиняные «запруды». Они остались в каком-то другом мире... Деревья за четверть века выросли, речушки намыли новые перекаты, а все холмы были похожи – на одно лицо. Но «где-то в этих местах» – этого было мало, чтобы поклониться могиле родителей...
...Праздник закладки первого камня прошел отменно. Вокруг караван-сарая как на дрожжах уже вырос целый городок турлучных домиков. Здесь уже умели получать напиток «ал-кохл» из мелких, желтых и кислых плодов придорожной алычи, называя его «ракия», и Абдаллах не отказался выпить и один, и два, и три турьих рога. Было вдоволь баранины на деревянных блюдах, были овощи, была музыка – барабаны, флейты, комуз, – был и танец живота – словом, день прошел на славу. Ночь десяток провел здесь же, в караван-сарае, а наутро – путь предстоял неблизкий – выехали обратно. С ними отправилось несколько крестьян, нагрузивших своих ослов овощами и зеленью, молоком и птицей, сыром, медом и вином, – все это они собирались продать в замке. Никаких денег отряд не вез – Акче-Коджа, который получил в тимар эти земли, распорядился передать налоговые суммы, буде они окажутся, на строительство текке. Сказалась ли ракия, сказалось ли радушие хозяев, или рассвет был фантастически хорош, – но с самого утра Абдаллах чувствовал себя прежним Живко...