Японцы в Японии
Шрифт:
Однако уже в 60-х годах стали предприниматься попытки изменения существующей системы образования с тем, чтобы она отвечала интересам экономической и идеологической политики правящих кругов. Именно с этого момента во главу угла была поставлена задача внедрения в сознание молодежи таких моральных норм и ценностей, которые наряду с обеспечением высоких темпов экономического роста способствовали бы большей политической устойчивости капиталистического общества. В 1962 году премьер-министр X. Икэда выступил с программой "формирования человека", которая делала упор на "качество рабочей силы", предлагая считать основным направлением политики в области просвещения "повышение уровня научно-технического образования как необходимой предпосылки национального строительства и усиления нравственного воспитания в целях формирования у молодежи добродетели, патриотизма, лояльности".
Проект "третьей реформы образования" в целом был встречен демократической общественностью резко отрицательно. Прогрессивные силы страны разоблачают попытки "рационализации" и повышения "эффективности" учебного процесса, поскольку в конечном итоге это ставит общеобразовательную и высшую школы в прямую зависимость от краткосрочных нужд экономического развития. Демократически настроенные учителя обеспокоены опасностью усиления централизованного правительственного контроля над образованием путем градации учителей начальных и средних школ, сосредоточения руководящих функций в руках ректоров университетов при ограничении факультетских советов профессоров, расширения вмешательства министерства просвещения в дела частных учебных заведений под предлогом увеличения государственных субсидий.
Проект реформы образования подвергся резкой критике в парламенте со стороны оппозиционных партий. Парламентская группа Коммунистической партии Японии расценила предложения, содержащиеся в проекте, как реакционные и дискриминационные. Как подчеркивают коммунисты, в сфере обучения действительно существует немало нерешенных проблем: всевозрастающие затраты отдельной семьи на образование, проблема "ада экзаменов", непомерно низкие расходы правительства на образование и т. п. Вот эти проблемы и надо решать. Представитель Социалистической партии в парламенте заявил, что рекомендации имеют целью превращение национальной системы просвещения в систему, подчиненную интересам капиталистов. Все демократические силы страны призывают возродить дух послевоенной системы просвещения, бороться за гарантированные права народа на образование на базе конституции и Основного закона об образовании.
Итак, сияние вечного детского праздника начинает меркнуть при первых серьезных столкновениях с жизнью — на границе между детством и юностью. Неизбежное разочарование молодежи проявляется по-разному — от университетских беспорядков, кульминация которых пришлась в Японии на 1969 год, до кровавых эксцессов ультралевых организаций и печально известных "международных конгрессов хиппи" в районе Синдзюку. Это самые крайние формы реакции молодежи. В основном же детство, символом которого недаром является мужественный карп, чье красочное изображение развевается весной над домом каждого подростка, делает японских юношей и девушек закаленными, готовыми к честному повседневному труду, к нелегкой, но упорной и стойкой борьбе за свое место в жизни.
…Отвечая на вопрос сына, я говорю: нет, не все, кто родился в Японии, японцы, так же, как не все русские те, что родились в России. Наверное, для того чтобы стать русским, нужно впитать в себя ширь просторов нашей земли, ее песни, проникнуться той особой, ни с чем не сравнимой радостью, которую дарит нам наша русская весна, сменяющая суровую долгую зиму, нужно приобщиться к идеалам, рожденным русским гением. И точно та-к же, чтобы стать японцем, нужно пережить тайфуны и землетрясения, испытать и понять очарование неповторимой природы островной Японии, нужно пройти нелегкую закалку в преддверии суровой жизненной битвы, которая ожидает тебя в мире взрослых, сразу же за порогом твоего детства.
"БЛЮЗ СТАРИКОВ"
Я слаб,
Я не могу бороться,
Я не могу заманивать других
В ловушку, чтобы выжить…
В ясные летние дни подножие священной горы Фудзи напоминает цыганский табор.
Фудзияма, или, как говорят сами японцы, Фудзисан — символ страны и нации. Два иероглифа означают "богатый самурай", но само слово "Фудзи" первоначально гласило — "второй такой не сыщешь".
Классическим восхождением на Фудзи считается вечернее. В ночных сумерках, когда от горы тянет зябкой прохладой, чередою туда уходят люди. В непроглядной темени мерно покачиваются фонарики, прикрепленные к головным уборам или пуговицам. Эхо, донося перекличку, разрывает ночную тишину. Пять-шесть часов короткой летней ночи продолжается движение. Остановки в пути небольшие, только чтобы перевести дыхание и подкрепиться; потом еще долго будет сниться, как притомленные ноги осторожно нащупывают под собой твердую основу каменистой тропы. Последние усилия — и головные колонны растекаются по широкой плоской вершине священной горы. Любопытные тут же спешат к ее давно уснувшему кратеру, который постепенно с годами заполняется пустыми консервными банками, коробочками из-под "о-бэнто" и т. д. Самые неутомимые карабкаются еще и на утес, возвышающийся на шапке горы.
Постепенно все стихает, спадает возбуждение подъема, и вот уже дает о себе знать горная предутренняя прохлада. Люди жмутся друг к другу в ожидании рассвета и первых лучей согревающего солнца. Рассвет. Яркие крапины звезд поблекли в светло-молочной пелене воздушного океана, усилили свой хор цикады, стало слышным пение немногочисленных японских птиц.
Бледно-розовые лучи заметно начинают лизать шершавую поверхность гигантского склона Фудзи, обильно покрытого лавой. Становится все светлее. Трава и кустарник из темных пятен превращаются в зеленые массивы. Завороженные толпы людей в слитном молчании впитывают в себя картину извечной трансформации — смену ночи и дня. Лишь изредка доносится тихий шепоток тех, кто не привык молчаливо воспринимать прекрасное.
Вот уже стало совсем светло. День разгорелся, и все стало обретать обычное состояние, единственно знакомое городским жителям, встающим поздно и воспринимающим светлое время суток как нечто само собой разумеющееся, не ведая о таинственной красоте переходного состояния.
Японское изречение гласит: "Кто не поднимался на Фудзи, тот дурак, кто поднимался дважды, тот дважды дурак". Относительно того, нужно ли побывать на Фудзи вторично, мнения расходятся, но раз в жизни практически каждый японец обязательно взбирается на священную гору, являющуюся символом нации. Обливаясь потом, поднимаются по горным тропам отцы, матери, бабушки, дедушки. Одни идут туда, чтобы отдать дань традиции, другие, чтобы насладиться чувством прекрасного, третьи — за компанию с родственниками, друзьями. Есть и такие, кто одним махом кончает там со всем грузом неразрешимых проблем жизни — количество самоубийств на Фудзи все возрастает.
В один из августовских дней 1972 года я попал в число пожелавших вскарабкаться на одну из выпуклостей нашей планеты и, как иногда говорят, "раздвинуть горизонт". У каждого из путников в руке посох, за плечами рюкзак с походным завтракам и термосом, на шее коротенькое полотенце, чтобы обтирать обильно выступающий пот. Вокруг птицы щебечут, ясное голубое небо, ослепительный блеск особого горного воздуха. Идешь и с истинным наслаждением пьешь этот здоровый, вкусный, как парное молоко, "напиток". Он заставляет лишний раз недобрым словом помянуть бензиновый смрад Токио. Через час ходьбы легким уже трудно, но терпишь, все терпят, а еще через час приходит второе дыхание, хорошо знакомое спортсменам, привыкшим переносить повышенные нагрузки. В этом состоянии уже не замечаешь усталости, можно заняться не только собой, но и посмотреть, что происходит вокруг.