Японская война 1904. Книга третья

Емельянов Антон Дмитриевич

Наверно, сегодня я разбил немало сердец. Несбывшимися надеждами, которые были так близко, но в то же время так далеко. Погруженный в свои мысли я прошелся по улице… С кем-то, узнавшим меня, даже поздоровался. Еще заметил, что куда-то пропали яркие плакаты, высмеивающие японцев. Ну да, говорить о слабости врага, когда он пришел под твои стены, было бы уже нелепо. Ненадолго задержался возле дома прессы — там меня тоже узнали.

Сразу несколько человек просили подсказать, когда Джек Лондон выпустит новый рассказ и, главное, как продвигается мой роман с японкой. Я даже растерялся, но тут помог Чернецкий — журналист «Ведомостей»

растолкал своих коллег и под крики, что ему обещали интервью, отвел меня в сторону.

— Спасибо за спасение, — искренне поблагодарил я парня, невольно оценив его бледность. Кажется, война стала непростым испытанием не только для военных, но и для пишущей братии. — Или вы на самом деле хотели задать несколько вопросов?

— Разве что небольшой комментарий, — Чернецкий смутился. — Это не мне неинтересно — просто больше сейчас не дадут поставить в печать. Все место зарезервировано под высоких гостей, тут уже ничего не изменить.

— И что за вопрос? Возьмут ли японцы Ляоян? — пошутил я.

— Наверно, это был бы хороший вопрос для обычного военного, но… — Чернецкий задумался. — Я бы спросил что посложнее. Например, так: а не будет ли простому народу лучше, если японцы возьмут Ляоян?

Выпалил, а потом уставился на меня долгим немигающим взглядом. Неожиданно, я словно по-новому взглянул на этого человека.

— Знаете… — медленно заговорил я. — Вы спросили про простой народ, а я все-таки офицер, поэтому не буду говорить за других. Лучше расскажу одну историю. Вы же знаете, что после того, как мы отступили с Ялу, японцы заняли весь юг Маньчжурии?

— Конечно. Было бы странно, если бы они этого не сделали.

— При этом они заняли не только те города, где стояли наши войска, но и расширили зону контроля на китайскую территорию.

— Для обеспечения безопасности, понимаю.

— Так вот там, на китайской земле, были люди, которые до этого сотрудничали с Россией. Те, кто не стал за нас сражаться, но кто остался при своем мнении, что с нами их земле было бы лучше. Так вот знаете, что с ними сделали японцы?

— Кхм… Не слышал, там же нет наших журналистов.

— Есть англичане, немцы, американцы, но они почему-то не поднимают эту тему, — я пожал плечами.

— Так что там было?

— Расстреляли. Почти всех, кто был настроен на сотрудничество с Россией, просто и без всяких затей взяли и расстреляли. А кого не расстреляли — повесили. Японцы оказались очень практичны и лишены предрассудков.

— А откуда информация?

— Мы недавно раскрыли несколько местных ячеек, сотрудничающих с японцами, там все и всплыло. Хотя и раньше были вопросы, почему многие старые контакты с той стороны перестают выходить на связь.

— Возможно, обман. Дезинформация.

— Возможно, — я даже не подумал спорить. — Но мы скоро пойдем вперед и все узнаем из первых уст. Очень надеюсь, что такие журналисты, как вы, окажутся рядом, чтобы рассказать об этом миру…

Оставив за спиной задумавшегося Чернецкого, я двинулся дальше. От дома прессы мимо района складов я сделал круг и вернулся в правительственный квартал, на этот раз зайдя со стороны центрального телеграфа. Давно тут не был — с тех пор, как мы обзавелись своими станциями, мне отправляли сообщения напрямую. Я уже почти прошел мимо, когда меня окликнули. Узнали и вспомнили, что уже как две недели меня ждет сообщение из Санкт-Петербурга, отправленное по официальным каналам

и поэтому застрявшее на полпути.

— Понимаете, господин полковник, — объяснял мне начальник отделения, — по вашему назначению в Лилиенгоу у нас еще нет официальной бумаги, чтобы туда все переслать. И отделения там нет, чтобы можно было через него вас известить. А будем самовольничать, головы могут полететь, поэтому как же хорошо, что вы рядом оказались, и все решилось.

Я только глаза закатил, пораженный тем, что следование регламентам порой может сделать все только хуже.

— И ведь раньше работали. Да, делали что-то не совсем так, как положено, но делали же. А тут под боком у начальства никто и шагу в сторону не ступит, и все встало, — продолжал жаловаться маленький начальник, проводя меня по коридорам к своему кабинету. — Так что где-то в мире, может, правила и нужны, а у нас в России они только мешаются.

— Или, может, стоит их просто подправить? — предложил я. — Раньше-то их не трогали, потому что думали, что они работают. А тут вылезли проблемы, вот и повод довести все до ума. Да, сначала будет сложно, зато потом как просто станет. Глядишь, еще и посылки перестанут теряться.

— Скажете тоже, — мне только махнули рукой. — Правила на то и правила, чтобы на них опираться. А если их каждый менять начнет, то какой в них смысл?

Мне выдали конверт с набранной телеграммой и поспешили выставить из кабинета. Кажется, на взгляд моего спутника разговор свернул куда-то не туда. Ну и ладно, я все же здесь не за этим… Я раскрыл конверт, вытащил лист бумаги, вчитался, а потом принялся быстро загибать пальцы.

Ситуация с припасами, которая еще недавно казалась явным тупиком, разом стала гораздо лучше. Телеграмму мне прислала Анна Нератова — та самая дочка одного из акционеров с Путиловского. Как оказалось, она еще по пути домой связалась с родственниками, передала мои идеи, и те их заинтересовали. Настолько, что почти сразу же были сделаны первые партии улучшенных изделий и без проволочек отправлены на фронт для прохождения испытаний. Причем не кому-то там случайному, а мне!

И пусть там не было ничего революционного, только то, что можно быстро исправить или быстро собрать. Пусть дорога от столицы до Маньчжурии занимает больше месяца, но… Две недели письмо уже лежит, сегодня 22 июля, а сражение при Ляояне должно быть где-то в конце августа. По крайней мере, у нас было… Так что успеет груз! А не будет успевать, неужели я не придумаю, как немного задержать японцев? Сейчас-то, когда мне развязали руки и фактически сказали, делай что хочешь — разве может быть по-другому?

Я шел по улице, перечитывая и перечитывая список обещанной техники. От письма, сбрызнутого легкими цветочными духами, приятно пахло, и улыбка у меня на лице становилась все шире и шире.

* * *

Александр Павлович Кутепов должен был попасть в 85-й Выборгский полк, ему даже обещали место в команде разведчиков. И еще бы кто-то предложил меньшее выпускнику Санкт-Петербургского юнкерского, закончившего свою альма-матер по 1-му разряду. Вот только новости о подвигах отдельных частей на востоке взбудоражили умы студентов, а как до них дошла рукопись Джека Лондона, то и вовсе многие не выдержали. Александр Павлович и семнадцать других лучших учеников попросили досрочной сдачи экзаменов и, получив звание подпоручиков, поспешили в Маньчжурию.