Ярмо Господне
Шрифт:
— Неофит Анфиса есть также наша женщина, брат Руперт.
— Это так, брат Филипп.
Церемонно пожав руки, рыцари отвесили друг другу короткий поклон.
Немного спустя, когда рыцари Руперт и Филипп угощались в гостиной аперитивами, прибыли сэр Патрик и леди Мэри. Вслед за ними пожаловали господин Павел Булавин и госпожа Анфиса Столешникова.
— Христос воскресе, барышня Анфиса Сергевна!
— Воистину воскресе, барин мой Филипп Олегыч!
«Ах, Пал Семеныч, Пал Семеныч, вертопрах и ловелас, меняет женщин как перчатки…»
— Дорогие
Филипп повел в обеденный зал барышню Анфису, попутно убедившись, что ее длинное облегающее черное платье без какого-либо сомнения происходит от дизайнерских изысков парижского голубого месье Анри.
«Спина открыта. Декольте на две задние округлости у нее куда глубже, чем у Насти, дамскому белью и в помине нет места ни снизу, ни сверху, ежели наружу смотрят обе нижние половинки груди и чуточку от кружочков.
Стигматом инквизитора-дознавателя Анфиска точно гордится, будто знаком отличия. Исполать тебе, крестная дщерь моя возлюбленная…
Манька троекратно облобызалась с Пал Семенычем по-христиански и по-родственному. Ну и ладненько.
Платьице на ней коротенькое, серебристое, прямо скажем, символическое, снизу и сверху одно искушение. Серебро, золото и платина…
Ника сегодня вся в чем-то испанском, бело-розовом, кратком, полупрозрачном и соблазнительном, гипюровая мантилья на плечах. Пал Семеныч ее торжественно ведет.
Настена — скромница, в пелеринке. Под ручку с бароном. Пожалуй, она себя еще покажет…»
Как и предполагал Филипп, за обеденным столом Настя не разоблачалась посередь оживленных разговоров, речей, тостов, терпеливо и молчком дожидаясь музыки и бальных танцев. Ее время настало, когда рыцарь Руперт куртуазно испросил у рыцаря Филиппа разрешения пригласить даму его сердца на тур вальса.
«Бонвиван, селадон и наследственный барон Священной Римской империи его милость Руперт Фердинанд из рыцарской фамилии Ирлихт фон Коринт…
Кавалерственная дама Анастасиа Бланко-Рейес-и-Альберини, урожденная Заварзина, малороссийская шляхтянка в девятом колене…
Господи Боже мой, похожи друг на друга, словно единокровные брат и сестра. Оба белокурые и кареглазые, сходная пластика движений, та же посадка головы…
Калокагатия дока Патрика в них обоих безусловно чувствуется…»
Вероника не замедлила прервать благодушные эстетические наблюдения Филиппа, в такт мановением руки сменив музыкальное сопровождение на аргентинское танго. Наверное, не без толики ревности решила испытать на прочность и благопристойность Настино экстравагантное бальное одеяние.
Танго наряд от кутюр отлично выдержал. Не менее достойно партнеры справились с чарльстоном и рок-н-роллом. Непристойного беспорядка в бальном туалете Насти не случилось.
В продолжение танцевального марафона Настя нет-нет да и посматривала на Филиппа. Ну что, видишь, как хороша?
«Господи,
Лорд Патрик отпустил Насте и ее туалету длиннейший витиеватый комплимент. Засим внес лапидарное предложение продлить пасхальное празднество за океаном в Южной Калифорнии на мексиканском побережье моря Кортеса.
Вечерний экспромт общество одобрило. Последовали короткие сборы, и менее чем через двадцать минут, понадобившихся, чтобы достичь группового транспортала под Круглой площадью на лимузине под водительством Вероники, они оказались в транзитной зоне аэропорта Сан-Диего. Оттуда же напрямую добрались до резервной орденской резиденции, какую на неделю запросил рыцарь-адепт Патрик в прецепторских целях.
«Утро — не вечер».
Пасхальное яйцо с климатическим сюрпризом, предназначенным двум дамам-неофитам, вышло на славу. Да и даме-зелоту Веронике оно пришлось по душе.
— Опаньки, братец Фил! С добрым утром! У меня в здешних местах душевно веселенькая миссия давным-давно была.
— Христос воскресе, Вероника свет Афанасьевна!
— Воистину воскресе, бесценный мой Филипп Олегович! Предлагаю страстно облобызаться, покуда барон не видит… Ах ты мой сладенький!
Когда куличами и пасхой будешь меня потчевать?
— Завтра, фройляйн Ника, завтра по восточно-европейскому обеденному времени.
— Я покедова с Анфиской и Манькой о дамском посекретничаю. Ты же за порядком тут присмотри, не позволяй им долго разоряться, нашим джентльменам философствующим. Чуть рыжая леди в пляжном дезабилье придет к сэру Патрику, айн момент выпроваживай ко мне на песочек сэра Пола Саймона Булава. Я его, высокочтимого, по-арматорски загоню нагишом в воду к голозадой мисс Столешниковой.
А там, мистер Фил, действуем по обстановке, сэр. Проникся, усек, врубился?
— Йес, мэм.
После переодевания в утренние пляжные наряды Вероника сей же час увела Анфису и Марию купаться. Зато Настю доктор Патрик настоятельно призвал воздержаться от морских соленых купаний и солнечных ультрафиолетовых ванн.
Она умоляюще взглянула на Патрика, потом на Филиппа и безмолвно присела к мужу поближе на краешек дивана, печально вздохнув и сложив руки на коленях. Призыву и настоянию сэра Патрика миссис Нэнси вняла, но переодеваться не ушла, оставшись в вечернем туалете, невзирая на солнечное калифорнийское воскресное утро.
«Ага, нашей леди Нэнси и так хорошо… Продувает, поддувает и сверху и снизу без пелеринки…»
В белые тропические костюмы, благодаря предусмотрительной любезности лорда Патрика, джентльмены переоблачились нимало не медля и возобновили дискуссию, начатую в восточном полушарии. Дискутировали в основном Павел Булавин с Патриком Суончером.
Время от времени Филипп Ирнеев поддерживал репликами наставника, а Руперт Ирлихт вступал и выступал в поддержку своего единомышленника в практике и теории техногнозиса.