Ярославичи
Шрифт:
Я знаю этих коров. При виде большого их стада, движущегося на пастбище, мне всегда приходило сравнение его с войском, выставившим перед собой белые треугольные щиты. Масть, оказывается, тоже была получена в результате отбора. Всегда, и в рязанской деревне, откуда родом бабка моя по отцу, считалось, что черные коровы удойливей. Красных когда-то в ярославском стаде была почти половина. Нынче тоже встречаются, но редко. В стаде криушкинского совхоза «Рассвет» я не видела ни одной разномастной коровы.
Николай Николаевич называл имена ученых, уверявших, что такая великолепная
— Вы представляете, как это происходит в жизни?
Девочки прислушивались к нашему разговору, и Аксененков, заметив это, сел так, чтобы им было лучше слышно.
— Как известно, ярославские крестьяне были одни из самых малоземельных в России. Самим зерна не хватало до рождества. Коровий корм — сено, солома, болтушка. Мужики на отхожих промыслах, всю тяжесть несли на себе крестьянки. Им важно было, чтобы корова побольше давала молока, да поменьше ела. И была вынослива. Корова-ведерница не крупная, отвечающая размерам скудного их земельного надела. Девяти пудов, редко больше. Вызнавали, высматривали удойных коров, на базарах следили за тем, у кого охотнее берут молоко, значит, сладкое, жирное и густое.
Обыватель тоже был небогат и расчетлив. Сколько молока перепробует, прежде чем купит. А крестьянки стояли в ряд со своими четвертями и махотками, зазывали, расхваливали покупателю свой продукт. Заводили знакомства, стараясь на дом носить, чтобы скорее отделаться и — домой, там дела. Телку приобретали от удойной коровы, шли иногда за ней многие версты.
Это было целое событие для семьи — деньги на покупку копили годами, экономя на каждом куске хлеба, на глотке молока. Но уж зато отплачивала им сполна молочная Дочка, Зорька, Буренушка, Тпрусеня. Говорили: «Корова на дворе — харч на столе». Лелеяли, берегли ее, иной раз больше, чем своих ребятишек. После первого отела угощали на блюде сеном с хлебом и солью. Детям с малых лет внушали такое отношение. А в книжках сколько о коровушке было хороших стихов! Мне запомнились многие.
| Я теленочка любила, был он маленький, Свежей травкою кормила на завалинке... — |
всегда мысленно произношу их, когда вижу, как бегает по лужайке какой-нибудь глупый еще сеголеток-бычок или телочка, смешно вскидывая задние ноги, ласковый, теплый, доверчивый. «Почеши теленка, он и шею протянет». Сколько метких наблюдений за характером животного, загадок, пословиц, песен укрепляли бережное отношение к животным — это тоже была своего рода система воспитания.
Так вековым отбором и подбором создавалась основа ярославской породы скота, одна из лучших отечественных пород. А в «Горшихе» была одна из лучших ферм, именуемая племзаводом по разведению племенного скота ярославской породы.
— Но, — говорил Аксененков, — уже не похожего на тех маленьких
Он опять подчеркивал: нынешние коровы ничего общего не имеют с той невзрачной, тощенькой ведерницей. И рост, и вес, и экстерьер другие. И вот любопытно: хоть еще в XVI веке английский путешественник Ченслер, проезжая через ярославские земли, отметил в своем дневнике, что молоко, которым его тут угощали, исключительно вкусно и густо, но только во второй половине прошлого века ярославка была признана породой. Вот уж поистине — нет пророка в своем отечестве.
На первой Всероссийской выставке коровы, привезенные из Ярославской губернии, удивили всех своими продуктивностью и телосложением. Тогда и начались споры: было ли влияние иностранок, или сами создали эту породу?
— Да, вот так и живем! — качнул головой Аксененков. Его пышный чернявый чуб дрогнул, он задумчиво посмотрел на широкую, зеленую равнину, лежащую справа от дороги. В темно-карих живых глазах орловчанина блеснули зеленым отсветом эти просторные луга. Кивнув на них, сказал:
— Все это труды Жарикова.
Я напрасно смотрела на равнину: там не было видно ни одной коровы. О чем, о каких трудах ученого-зоотехника он говорил?
— А вот об этой низине. Болотина тут была. Кусты, кочкарник. Осушили, окультурили, стали сеять овес, многолетние травы, канищевский клевер. Вы слышали о таком? Село Канищево есть в Ярославском районе, там вывели этот сорт, высокоурожайный, лучший для местных условий. Жариков понимал, что успех племенной работы прежде всего — корма. Ведь и в старину знали, что молоко у коровы на языке...
В письме М. И. Монаенкова, многие годы отдавшего изучению племенного дела в ярославских хозяйствах «Горшиха», «Тутаево», в племсовхозе «Большевик», в хозяйствах других областей Нечерноземной зоны России, говорилось: «Слабость кормовой базы, низкое качество кормов тормозят развитие племенного дела». Он приводил примеры, когда в хозяйствах других областей именно некачественные корма стали причиной резкого снижения удоев.
И на отчетном собрании в «Новой Кештоме» сетовали, что силос заложен небрежно, подпортился и коровы его едят неохотно. Каменская отмечала, как важны корма для изготовления сыра: молоко все запахи берет в себя.
— Значит, в «Горшихе» проблемы с кормами нет?
— Корова — дитя природы. — Зоотехник не прямо ответил на мой вопрос. Сказал: — Ее организм приспособлен к определенного рода кормам. Растительным. И организм этот чудесен. Поедает она одно количество сырого белка, а возвращает вдвое. В ее многокамерном желудке-книжке — вы знаете, конечно, это название — происходит расщепление растительной пищи на составные элементы, а из них синтезируются животные, натуральные белки и все необходимые аминокислоты. Молоко незаменимо как концентрат витаминов, сбалансированный набор минеральных солей и жиров. Корма — это и количество молока, и жирность его.