Ярославичи
Шрифт:
На берегу Плещеева озера, у холмов, увенчанных древними монастырями, раскинулся город сложной судьбы — Переславль-Залесский, родина Александра Невского.
Дорога вливается в город, и он встречает путника рядами деревянных домов старинной архитектуры. Сады, палисадники, огороженные штакетником. Кое-где на трубах кованые узорчатые дымники. Известен один из переславских мастеров Чупрасов, потомок древней династии художников-кровельщиков.
Высятся над кронами деревьев луковки храмов. Длинная, рассекающая город улица, как и прежде, остается важнейшей транспортной магистралью, и жить на ней, вероятно, не очень спокойно. Ближе к центру города трехоконные домики перемежаются с каменными постройками,
Все же сколько настроили за каких-нибудь десять-пятнадцать лет! Мы смотрели на дальнюю окраину Переславля, туда, где теснились многоэтажные здания и пластались по горизонту дымы из труб.
— Эдак расширился химзавод, — заметил «гость». — Два-три года не побываешь, и сразу в глаза бросается новое. Вы-то небось не замечаете, — он обратился к другу.
— И мы замечаем, — сказал переславец. — И новые здания, и новых людей. Сколько туристов едет, и наших и зарубежных. Мы ведь звено Золотого кольца. Нам есть чем гордиться — и прошлым и настоящим. Известно ли вам, к примеру, — он обратился ко мне, — что фильм «Чапаев», шедший, наверное, на всех экранах мира, отснят на нашей, переславской пленке? Фабрика — первенец пятилетки — сегодня переросла в химзавод. Делают фотобумагу — в год миллионы квадратных метров, различных видов и только высшего качества. Там внедрена система, которая этим качеством управляет. — Он начал было объяснять устройство системы, однако, заметив, что товарищ не слушает, сказал, повернувшись ко мне, что завод еще выпускает магнитную пленку для бытовой звукозаписи. И тоже высокого качества по всем показателям. — Так что, видите, и нынче нам есть чем гордиться.
Машина тем временем скатилась с горы. Налево от шоссе ответвилась асфальтовая дорога, она ведет к селу Веськово, к музею «Ботик», где сохраняется первенец военного русского флота. Мы — мимо нее, и вот уже автостанция, закончен маршрут. Водитель получил со всех за проезд, выдав товарищам портфели и сумки с продуктами, захлопнул багажник, старушка подхватила свой узелок. Я слышу, как она попросила робко:
— Сынок, а не довезешь ли до Берендеева?
Но он торопится, его ждет очередь — ехать в Загорск.
— Ты, бабушка, к диспетчеру обратись, вон там, в окошке. Он скажет, когда автобус пойдет.
В окошке диспетчерской никого. Кто там сегодня дежурит? Знаю Вахромееву Галю. Она всегда подскажет, поможет и кажется мне примером добра в диспетчерской службе, столь важной для пассажиров автомобильных дорог.
Иду к диспетчеру вместе с бабусей и узнаю, что ее автобус пойдет через час. Беру ей билет и, присев вместе с ней на скамеечку у вокзала, начинаю расспрашивать о сказочном крае, куда дорога идет мимо кладбища валунов, прилежно обкатанных ледником и почитаемых некогда жителями-язычниками, как почитали они и «Синий камень», лежащий нынче на северном берегу Плещеева озера.
Тот гигантский валун, серо-синий во время дождя, жившие в этих краях язычники племени меря тоже считали своим божеством, к тому же и наделенным чудодейственной силой. Стоило отколоть кусочек, растереть и проглотить или носить амулетом, как сила камня переходила к тому, кто в это свято и фанатически
Нынче камень-реликвия — экспонат в музее природы, так же как и кладбище валунов при дороге, ведущей в поселок, сохранивший имя когда-то здесь живших людей.
Берендеи были народом-кочевником, поклонявшимся силам природы. Валуны они чтили столь высоко, что, уходя от них, пятились задом, чтобы не оскорбить их величия. В старых летописях вести о берендеях скудны, а после XI века совсем не встречаются. Однако легенды живут и сегодня. Они пленили воображенье Островского, и он поселил Снегурочку в их стране, без Берендеева посада, названного по имени царя справедливого и мудрого.
Ехать туда мне не советовали, говорили, что интересного мало. Хмурые, скучные места. Там, где когда-то был шумный торговый городок, теперь лесная пустошь и зовется она «Волчья гора».
— Так-таки ничего и не осталось в тех местах, никакого деления?— пытала я переславцев.
— Почему же? Поселок есть. Пожалуй, самое примечательное Берендеево болото. Там после революции начали было разрабатывать торф. Нынче же разработки не имеют промышленного значения, поселок, как говорят, «затухает», какие уж там хоромы царя Берендея с лестницами, точеными балясинами, резными крылечками, раскрашенными башенками, как на рисунках Билибина и Васнецова. Не слышно свирели Леля, звучащей в каждом весеннем раскате грома: «Туча со громом сговаривалась...» Может быть, потому и не ехала в Берендеево, чтобы не разрушить сказочные образы.
Но сейчас, когда предо мной сидела берендеевская старушка, я спросила, не знает ли она, что стало с каменной бабой. Дело в том, что в одном из писем краевед Сергей Евгеньевич Елховский прислал мне свою поэму о вдовой царице Рогнеде, жившей некогда с сыном у озера. Однажды его заманили на дно русалки, обитавшие в озере, и Рогнеда окаменела от горя. Озеро со временем превратилось в болото, но каменная Рогнеда так и осталась стоять. Ей, безутешной матери, Елховский посвятил поэму.
— Правда ли, что она стоит до сих пор? — расспрашивала я старушку.
— Не знаю, касатка, не слышала. Смолоду, помню, была. Мы туда не ходили. Поганое место. Что хорошего на болоте? Печаль. Вот Ангелина Петровна, может, что знает.
— Кто?
— Учительница у нас. Она, как только подсохнет, ребят соберет и все ходит, чего-то ищет. Они-то к ней так и льнут. А где он будет стоять-то? — спросила она об автобусе.
Я показала ей и спросила, откуда же она едет.
— В Загорске была. Навестила дочку. Внучаток проведала. Живут хорошо, квартиры у всех.
— Небось к себе звали?— поинтересовалась я.
Старушка как-то неопределенно кивнула. На том мы и расстались.
Первое знакомство
Десять лет назад я поселилась в одной из деревень на берегу Плещеева озера. Из окон моего дома были видны его широкие воды, далекие, в голубоватой дымке берега. Озеро словно специально отодвинуло леса и холмы, чтобы дать простор для величавого шествия крутых облаков, и они, могучие, напитанные влагой, медленно плыли, выставляя напоказ свою красоту, или останавливались, гляделись в живое зеркало вод, повторяющее их окраску и формы.
В прозрачные осенние дни в юго-восточном углу, как на ладони, уменьшенный расстоянием, белел своими стенами и храмами Горицкий монастырь. Стоял он на высокой моренной гряде. О времени его возникновения говорили по-разному. В одной из книжек, напечатанной в двадцатых годах в местной типографии переславскими краеведами, сообщалось, что монастырь возвели на месте языческого капища; это весьма вероятно, новая вера всегда утверждалась на ниспровержении старых святынь, а в этом случае языческих идолов.