Ярость Антея

Глушков Роман Анатольевич

Сплошные вопросы. И никаких ответов. Вполне нормальная, в общем-то, для кануна Апокалипсиса ситуация…

Глава 13

Первое, что я хочу сделать по возвращении в театр, это отыскать Эдика и взглянуть на его новые рисунки. Но в клане уже объявлена тревога, и мальчик вместе с тяжелобольными тахисклеротиками, присматривающей за ними докторшей Ядвигой, поваром Элеонорой и Яшкой отправлены в бездонные театральные подвалы. Там у «фантомов» как раз для таких случаев заблаговременно оборудовано убежище. Кунжутов и остальные, которые также следили все утро в бинокли за привокзальной площадью, остаются наверху, наблюдают за подступами к театру и совещаются. Мы возвращаемся в самый разгар планерки и сразу подключаемся к ней. Поставленный на повестку дня вопрос не имеет однозначного ответа.

И потому, пока позволяет время, Папаша Аркадий собирается выслушать мнение каждого, ибо затрудняется принять решение в одиночку. Решение, которому предстоит стать воистину судьбоносным…

Стараниями педантичного полковника Сибирский Колизей превращен в неплохую цитадель, оборонять которую силами одиннадцати человек, включая способного держать оружие Ефремова, хоть и сложно, но можно. Собственно говоря, защищать в случае нападения нам предстоит лишь фойе и большой зал. Остальная часть театра отрезана от них многотонным пожарным занавесом и намертво заблокированными коридорами. Эту стратегически неважную половину здания Кунжутову не жаль потерять. Даже если враг взберется на крышу малого зала и надумает вторгнуться в цитадель поверху, через купол, это будет для него крайне затруднительно из-за неприступного корпуса сценической коробки, возвышающегося в центре театрального комплекса. В общем, четко спланированная оборона и изобилие собранного «фантомами» оружия доселе придавали им жизненно необходимый боевой дух. А также уверенность, что неорганизованные молчуны и кибермодули никогда не подберутся к их базе под шквальным огнем.

Однако этим утром происходит то, чего Папаша Аркадий давно опасается: Душа Антея берется насаждать среди своих разбредшихся по городу носителей дисциплину и порядок. А где порядок, говорит полковник, там уже не банда, а армия, воевать с которой будет многократно сложнее. Оказывается, я, Миша, Кондрат и Лев Карлович еще не в курсе, что взбудоражены уже не только молчуны, но и «бешеное железо». Кунжутов не поленился взобраться на крышу, чтобы лично засвидетельствовать, как вслед за молчунами на улицы города выезжает всяческая колесная техника. В том числе и на улицы Центрального района, куда прежде ее заносило крайне редко. Непохоже, что она стягивается к Бивню, поскольку ничего, кроме гигантского затора у вокзала, это не спровоцировало бы. Но само по себе активизирование «железа» вызывает опасения не меньше, чем недавнее перерождение молчунов.

Повсеместное оживление нечисти ставит клан фантомов перед дилеммой, какую тактику выживания предпочесть, когда движущиеся к нам багорщики надумают сунуться в театр. В том, что они сюда сунутся, никто не сомневается. Наблюдатели доложили, как расходящиеся от Бивня враги ринулись проверять все привокзальные здания и станцию метро. Это подтверждает версию Ефремова о глобальной зачистке «Кальдеры» либо, как минимум, ее центра. Встретить агрессоров залпом из всех стволов означает взбудоражить не только окрестных носителей Mantus sapiens, как это могло случиться прежде, а все ее воинство, действующее отныне как единая организованная сила. Отбить атаку двух-трех десятков врагов «фантомы» еще смогут, сдержать нашествие армии – нет.

Гораздо практичнее в сложившейся ситуации выглядит мирный вариант: схорониться глубоко в катакомбах и сидеть там в надежде, что рыскающие по театру молчуны ограничатся лишь беглой проверкой. Такое и впрямь не исключено. Когда тебе поручено обыскать уйму многоэтажных зданий с подвалами и сотнями запертых дверей, стоит ли тратить время на взлом каждой из них? Вдобавок «фантомы» – опытные конспираторы и умеют прятаться от нынешних хозяев города.

Однако и эта тактика имеет свои негативные стороны. Рассчитанная на удачу, она загоняет нас в угол, если наша конспирация окажется сорванной. Вырваться из подвала, когда театр будет оккупирован врагом, представляется нереальным. Воевать в низких и тесных бетонных коридорах – тоже. Ни о каких маневрах в них не может идти речи. Как только разразится стрельба, багорщики хлынут туда и попросту задавят нас числом. И находящимся в театральных катакомбах проходом в метро нельзя воспользоваться. Его наглухо блокирует толстая взрывоустойчивая дверь – наследие былых времен, когда подвалы всех муниципальных зданий строились с расчетом на то, что во время войны их будут использовать как бомбоубежища. В общем, куда ни кинь, всюду дюймовая сталь и бетон. Большой фамильный склеп для всего клана Папаши Аркадия. И нам

очень не хочется замуровывать себя там раньше срока. Но вступать в неравный бой – не лучшая альтернатива добровольному погребению. Как и бегство из театра по кишащим «бешеным железом» улицам – этот заведомо самоубийственный путь на планерке даже не рассматривается.

Часы тикают, молчуны приближаются, а Кунжутов все еще колеблется с принятием стратегического решения. Сквайр, Ольга, Туков и Хакимов выступают против вооруженного столкновения. Поползень, Бибенко, Дроссель и Кондрат настаивают на том, чтобы не впускать багорщиков в цитадель и встретить их шквальным огнем на подходе. Ефремов предпочитает воздержаться. Я соглашаюсь с доводами Скептика и примыкаю к сторонникам игры в прятки. Авось да пронесет. Ну а нет, так, по мне, совершенно без разницы, где сложить голову – в подвале или наверху.

– Что ж, раз достичь согласия не удалось, – подводит полковник итог военного совета, – значит, действуем по-моему. То есть по обстановке. Поэтому всем слушать приказ. Спускаемся в подвал и оставляем наверху трех наблюдателей. Им надлежит выяснить, какие силы враг отрядит на осмотр театра. Если к нам вторгнется более десятка молчунов, значит, обыск планируется тщательный. В этом случае наша боевая группа в полном составе поднимается наверх и занимает посты согласно тревожному расписанию. Если противников окажется меньше, наблюдатели отходят за нами в убежище, и мы затаиваемся до тех пор, пока багорщики не покинут театр. Полагаю, к завтрашнему утру они уберутся уже далеко отсюда.

– А что насчет оружия? – спрашиваю я. – Ведь, обнаружив его, молчуны догадаются, что оно появилось здесь неспроста.

Некоторые из «фантомов» смотрят на меня со снисходительными ухмылками, и ни один из них не замечает, что я высказался по существу.

– Не знаю, насколько сильно поумнели эти ребята после нынешнего перерождения, но прежде следопыты из них были никакие, – просвещает меня Папаша. – Вся их тактика сводится к одному: «вижу человека – нападаю». Для них даже примитивную засаду организовать и то непосильная задача. Но зато когда жертва попадается им на глаза, тут у молчунов сразу соображалка включается. Будут гнаться за вами до тех пор, пока не поймают или снова не потеряют из вида. Так что, если сегодня им приказано обыскивать город, они, теоретически, станут искать выживших людей, а не их следы. Поэтому шанс спрятаться от багорщиков у нас есть. Другой вопрос, насколько тщательно они осматривают здания. Если молчуны заглядывают во все до единого помещения, нам придется крепко пожалеть, что мы отказались от боя в пользу скрытности… Кстати, хороший вам выдали бинокль, капитан. Не возражаете, если я назначу вас в дозор главным наблюдателем?..

Спустя пять минут я лежу, укрывшись пыльной дерюгой, на том самом месте, где сегодня спозаранку нес вахту сержант Бибенко. Он сам, а также третий наш товарищ – Максуд Хакимов, – расположились за купольной балюстрадой и следят соответственно за правым и левым флангом. Театральный вестибюль являет собой примыкающую к колизею большого зала прямоугольную пристройку с портиком, поэтому я нахожусь на переднем крае нашего маленького дозорного фронта. И держу под наблюдением выходящие на площадь Ленина одноименную с ней улицу, Вокзальную магистраль и вход в Первомайский сквер. Ну и саму площадь, разумеется, раскинувшуюся передо мной во всей своей нынешней специфической красе – пустынной и унылой. Лишь знаменитый памятник вождю мирового пролетариата продолжает непоколебимо стоять на постаменте с гордо поднятой головой. Переживший за без малого два века не один политический катаклизм, бронзовый Ильич явно убежден, что выстоит и в схватке с Душой Антея. Авторитетный старец, слов нет. Жаль только, у него не получается заразить своим могучим оптимизмом меня.

Появление идущих сюда от Бивня молчунов ожидается с моего направления. У Сани и Максуда задача попроще, но не менее ответственная, ведь, помимо багорщиков, к нам может нагрянуть с флангов «бешеное железо». Тем не менее до сих пор ни один механический противник на площади не объявился. Хотя с крыши хорошо видно, как по улицам соседних районов то и дело проносятся «лихачи» вроде тех, что гонялись позавчера за мной и Ольгой. Очевидно, патрули с окраины «Кальдеры» усилили активность из-за того, что лишились поддержки живой силы. Доведись нам спасаться бегством, и мы окажемся зажатыми между двух жерновов, после чего останется лишь гадать, как быстро они перемелют нас в порошок.