Язык до Китежа доведет
Шрифт:
— Ой, Пузя, что это с тобой? — Испугался Дурак, от неожиданности едва не выронив крылатого пушистика. — Мидя, кажись, я в нём что-то сломал!
— Да ничего ты не сломал, — хихикнула Бася, наслаждаясь нашим недоумением. — Это особенность жаболотных летунцов. Когда их гладит владелец, они становятся белыми и пушистыми! Так что поздравляю, Ваня: Пузя только что признал тебя своим хозяином и другом.
Таким растерянным и одновременно довольным я нашего Ваню ещё не видел.
— Это всё хорошо, но зверушке срочно требуется покой и сон, — строго
Иван растерялся ещё сильнее. Видимо, именно так он и планировал поступить.
— Есть выход, — немного подумав, подал голос я. — Вань, мы ведь от трактира недалеко ушли. С полверсты всего. Можешь мотнуться и оставить Пузю в машине. Положи на лавку, пусть себе отдыхает до вечера. А мы тебя здесь подождём.
— Да, только попроси у Блабла немного молока и кусочек сыра, кваняшки его очень любят, — добавила Бася.
Иван счастливо просиял.
— Я скоро, не скучайте! — Бросив мне свою торбу, он развернулся и, прижимая к себе пушистого Пузю, поспешил в сторону «Приюта усталого путника».
— Господин йельф, а господин йельф! — Перепачканный сажей усач осторожно приблизился к Мидавэлю. — Можно вас чуток потревожить?
Мидя окинул его быстрым взглядом и коротко кивнул.
— Прощения прошу, я тут слыхал… Что вы… Ну… Господин йельф, вы собачку моего не посмотрите? Совсем плох, — мужичок вытер набежавшую слезу и с надеждой глянул на эльфа. — Дочка младшая души в нём не чает, да я и сам того… привык. Привязался. Вот такеньким цуциком подобрали, выкормили, вырастили… Вчера ещё бегал да прыгал. А тут вдруг занемог. Больно глядеть, как животинка верная муки терпит…
— Показывай, куда идти, — Мидавэль решительно сбросил с плеча многострадальную лютню и передал её мне.
— Туточки, совсем рядом, — засуетился селянин и спешно повёл Мидю к своему двору.
Мы с Басей остались одни. Опустившись на лавочку у ворот, я придвинул поближе Ванину торбу с молотками, а эльфийский инструмент положил на колени. Без друзей мне сразу сделалось скучно и одиноко. С горечью вспомнилось, что уже вечером, возможно — завтра утром, мы с ними распрощаемся. От нечего делать, я провёл пальцем по золочёным струнам. Лютня отозвалась мелодичным гудением.
— Ты чего затосковал, Сеня? О скором расставании думаешь? — Прозорливо мяукнула киса.
— Ага, — грустно подтвердил я. — Понимаю, что не развлекаться сюда приехал, и что завтра мне на работу, но всё равно тоскливо. Столько всего вместе пережили…
— А ты не думай о плохом. Бери пример с Вани: наслаждайся моментом и живи сегодняшним днём, — посоветовала Бася, тоже трогая струны лапкой. — Завтра будет завтра, а сегодня у нас впереди прогулка, ярмарка и развлечения!
Мы немного помолчали.
— Интересно, а можно на вашей ярмарке купить дорожную сумку, чтобы со свойствами фляг Бабы Яги?
— Это как? — Подняла ушки киса.
—
— Так зачем тебе сумка? — Удивлённо моргнула Бася. — Можно же сразу жилетку заколдовать! Увеличить карманы и снабдить поисковым заговором. Чтобы нужный предмет сам в руки прыгал.
— Ого! Да, такой вариант мне больше по душе. И что, это всё можно устроить прямо там, на ярмарке?
— Конечно! Магам-барахольщикам, которые этим промышляют, целый торговый ряд выделен. Да не кривись ты, — усмехнулась она, увидев моё выражение лица. — Барахольщиками их в народе прозвали. На самом же деле это профессиональные маги-вещевики, дипломированные специалисты с многолетним опытом. Могут любой вещи придать всевозможные полезные свойства. Любой, за исключением тех, что ранее уже подвергались магическому улучшению или попали под Чёрный ураган.
— Да, помню. Баба Яга… — Я запнулся, ощутив, как сжалось сердце, но взял себя в руки и продолжил. — То есть, Оля рассказывала, как у вас, в Свете, ценятся настоящие вещи. Именно из-за того, что их можно магически улучшить. Ну, и в первый же день выпросила у меня флягу с бальзамом, а взамен три водолейки подарила. Волшебные.
— И что, ты недоволен обменом? — Почему-то обиделась Бася. — Ведь до сих пор этими водолейками пользуешься.
Ответить я не успел: к нам подбежал сияющий Дурак.
— Отнёс, — радостно выдохнул он, усаживаясь рядом. — Пузя покушал сыру и теперь отдыхает. Я там ему из одеяла гнездо накрутил, а рядом мисочку свежего молока оставил. Блабл обещался приглядывать, он с кваняшками хорошо знаком, — Ваня протянул руку к лютне, бренькнул по струнам и тут же заозирался. — О, а куда это Мидя подевался?
Бася объяснила, что эльфа позвали осмотреть больного пса, и что ушёл он совсем недавно.
— Так пошли скорее, поглядим! Может, подсобить придётся, гном заломай! — Ваня шустро вскочил, подхватил свою торбу и нырнул в приоткрытую калитку.
Мы с Басей последовали за ним.
В небольшом чистом дворе, затенённом виноградным навесом, уютно пахло дымком, коровками, свежим сеном и сдобной выпечкой. Под ногами с деловитым квохтаньем сновали пышные куры, где-то трубно гоготали гуси, а из сарая доносилось звонкое поросячье похрюкивание.
У крыльца белой хатки-мазанки возился с самоваром угрюмый мальчишка лет десяти. Сразу видно — сын хозяина, такой же смуглый и чернявый. Шморгая носом и подтягивая сползающие синие шароварчики, он сноровисто щепал маленьким топориком лучинки для растопки. Заметив нас, сделался ещё угрюмее и быстро отвернулся.
В распахнутое окошко выглянула заплаканная девичья мордашка, обрамлённая копной каштановых волос.
— Дядя йельф сказал, что спасёт моего Зайчика, — дрожащим голоском сообщила она, доверчиво глядя на нас огромными серыми глазами. — Ведь спасёт? Зайчик очень хороший и добрый…