Йога Таун
Шрифт:
– Когда?
– Не знаю. Месяца три-четыре назад.
– Она мне не говорила.
– Ты мне не рассказывал, что тогда случилось.
– Рассказывал.
– Почему он умер?
– Ты же знаешь. Покончил с собой.
У меня пропал дар речи. Словно кто-то закрыл мне рот рукой. Когда я еще ребенком впервые пришла к Марку на могилу, мне сказали: «Марк поехал в Индию и заболел тропической болезнью». Меня это так потрясло, что я никогда не хотела в Индию. В дикие тропики, где можно заболеть и вернуться домой мертвым. Когда я стала старше, появилась другая версия. Я до сих пор помню ту ночь, мы ехали в автомобиле по деревенской улице. Мы были в хорошем настроении, пока по радио не заиграла песня «Через Вселенную» [8] . Лоу вдруг остановился на обочине, вышел из машины и закурил. Я спросила Коринну, что случилось. Сейчас он вернется, сказала она. Но он все стоял на обочине и неподвижно смотрел в пустоту. Работал мотор, в машине чувствовалась ночная свежесть, и мы слушали голос Джона Леннона. Я разбирала только куски текста, но мелодия была волшебной, и я не понимала, что так расстроило папу. В припеве
8
Across the Universe – песня «Битлз» из последнего альбома Let It Be.
А теперь это якобы самоубийство?
– Разве он не от передозировки умер?
– Я же сказал.
– И это был не несчастный случай? Он нарочно принял слишком большую дозу?
– Это не имеет никакого отношения к Коринне!
– А если имеет?
– Чушь. Она укатила в Индию. Марк лежит в Гамбурге на кладбище. Уже больше пятидесяти лет. Дай ключи.
Лоу завел двигатель и тронул «ягуар» с места.
Мы не произнесли ни слова, выезжая из спящего Потсдама, молчание было красноречивее любых слов, в нем было что-то интимное и в то же время неуютное, словно мы шли по замерзшему озеру и слышали, как лед трещит под ногами.
– Почему вы тогда захотели поехать именно в Индию?
– Все хотели поехать в Индию.
– Но что вас там привлекало?
– В Индию едут не ради Индии. А чтобы найти себя.
Я с трудом удержалась от вопроса, нашел ли он себя. По-моему, он до сих пор искал, словно какой-нибудь инструмент, который куда-то засунул в своем хаосе. Я решила не трогать его. Я не разделяла мысль, что нужно найти себя и тогда все станет распрекрасно. Я не знала, где обитает эта настоящая я. Всякий раз, когда мне казалось, что я нашла ее, рядом немедленно возникали новые версии меня.
– Какая-то часть нас, – сказал Лоу, – навсегда осталась в Индии.
И потом, хоть я ни о чем и не спрашивала, он стал рассказывать о тех временах, понимая, что я хочу узнать о них. Я думала, что знаю эту историю, а родители сообщали мне ровно столько, сколько требовалось, чтобы удовлетворить любопытство. Основные факты, эпизоды с «Битлз», происшествие с тигром. То, что рассказывают, чтобы отвлечь от главного. Несколько десятилетий мне этого хватало – интересно почему?
Может быть, в глубине души я понимала, что лучше мне всего не знать. Чтобы не распалось наше созвездие из трех звезд.
На самом деле все оказалось красивой иллюзией.
Глава 3
Когда я пошел в школу, меня спросили, кем я хочу стать, когда вырасту.
Я написал: «Я хочу стать счастливым».
Мне сказали, что я не понял задание.
А я ответил, что они не поняли жизнь.
Путешествие окончилось. Трое хиппи возвращались домой, трое хиппи и один гроб. Брат Лоу умер, а Коринна была беременна. Мной.
Багажа у них не было, только вещи, купленные по дороге, в Стамбуле или Кабуле – городах, которые больше не имели значения. Все теперь не имело значения. Объявления по громкоговорителю, толпы путешественников в зале вылета, индийские семьи, сидящие на полу, усталые хиппи и коммерсанты; пахло кондиционером, потом и карри. Коринна шла впереди, за ней Лоу, а Мария отстала на несколько шагов. Коринна показала три билета, Лоу принялся искать паспорт, а когда нашел (Коринна уже прошла дальше), оглянулся, ища Марию. И не увидел ее. Он позвал. Коринна остановилась. Лоу заметил, как голова Марии исчезает в толпе. Он окликнул еще раз, громче, но она не вернулась. Сзади уже напирали люди. Коринна раньше Лоу поняла, что произошло. Она взяла его за руку и потянула за собой. Больше они никогда не видели Марию.
Лоу и Коринна сели в самолет и полетели в Германию, увозя покойника в багажном отделении и ребенка под сердцем. Ни он, ни она не вернулись домой прежними.
Три месяца назад Мария была единственной из них, кто не хотел ехать в Индию. Приближалось Рождество 1967 года, года Лета любви [9] и «Сержанта Пеппера», года, когда появились цветные телевизоры, а поп-музыка резко вошла в моду. В Бонне скончался Аденауэр, а Джими Хендрикс, сломавший на сцене «Стратокастер», за одну ночь превратился в мировую звезду. Лоу было двадцать два года, он мнил себя бунтарем, носил длинные волосы, учился в Берлине и не знал, как жить дальше. Музыка звучала в Лондоне и Сан-Франциско, Германия жила в тени холодной войны. Серые дома, серые костюмы, серое небо. Пахло туманом и угольными печами. На праздники Лоу возвращался в родной Гарбург. От Гамбурга его отделяли несколько километров и одна буква, но это был совсем другой мир. Окраина, городишко, кирпичные фасады, дом типовой застройки, не большой и не маленький, врачебный кабинет отца на первом этаже, крохотные детские на втором и вязаная занавеска на кухонном окне. Здесь Лоу вырос вместе
9
Летом 1967 года в Сан-Франциско собралось около ста тысяч хиппи, этот праздник любви и свободы стал кульминацией движения «детей цветов».
10
Фильм (1957) Ричарда Торпе с Элвисом Пресли в главной роли.
11
Первое выступление «Битлз» в Германии произошло в 1960 году в одном из клубов Рипербана, злачном районе Гамбурга.
Мать умерла, когда Марк появился на свет. Вот так просто. Одна жизнь появилась, другая исчезла. В последний раз Лоу видел маму, когда отец вел ее к «фольксвагену». Она поддерживала руками живот и улыбнулась Лоу. Как будто они просто пошли в булочную.
Через несколько дней растерянный Лоу стоял у открытой могилы. Он не понимал, почему люди бросают лопатами землю на деревянный ящик, и думал, правда ли, что там его мама. Вечером ему казалось, что она сейчас войдет и споет ему колыбельную. Но вместо этого слышал детский плач. Часами. Отец делал то, что делал всегда, – молчал о своих чувствах и, сжав зубы, продолжал работать. Приехала бабушка, чтобы присматривать за малышом и готовить для мальчиков. Младшему доставалась ласка, старшему – поручения. Принести молоко, принести лекарство, накрыть на стол. Когда Марк подрос, Лоу возил его гулять в коляске. Ему это нравилось, потому что позволяло вырваться из тягостной атмосферы, которую создавала бабушка. Можно было наконец оторваться. Марк был в восторге и смехом подбадривал Лоу ехать быстрее. Однажды коляска налетела на бордюр, опрокинулась и Марк орал благим матом. Но когда они вернулись домой, он уже все забыл. Марк любил старшего брата. Бросался навстречу и обнимал, когда тот приходил из школы. Всегда хотел играть с ним в футбол. Марк не любил оставаться один, а Лоу часто мечтал не быть больше братом и сыном. По пути из школы он катался на велосипеде, чтобы попозже вернуться домой. Дом был местом, где, закрыв за собой дверь, он тут же получал поручения. Должен был заботиться.
И никто не спрашивал, каково ему.
Он предпочитал зависать в музыкальном магазинчике, часами слушал там песни, они были словно послания из другого мира, в котором он скоро стал ориентироваться лучше, чем в своем собственном. Только голод загонял его домой. Там его частенько отправляли на поиски Марка, который опять где-то болтался, как говорил отец. Обычно Лоу находил его на реке, протекавшей неподалеку, а иногда в реке, где он собирал камни, наблюдал за рыбками и радовался, когда брат строил с ним домик на дереве. Эта речушка рядом с районом новостроек, где они чувствовали себя частью природы, была одним из лучших их воспоминаний. Они возвращались домой в вечерних сумерках с камнями в карманах и в грязной обуви, и Лоу, как старший, получал нагоняй, потому что должен был быть умнее.
В ту зиму 1967 года Лоу учился в Берлине и не хотел ехать на Рождество в Гарбург, но отец настоял. Марк второй раз завалил выпускные экзамены в школе, хотя был далеко не глуп и учителя его любили. Просто он не видел смысла в знаниях, которые никогда не пригодятся в жизни. Он предпочитал тусоваться с девчонками, болтаться, как говорил отец.
Лоу должен был помочь вразумить его.
«Тебя он послушает».
Отец никогда не понимал Марка. Сам он был абсолютно разумным человеком, а Марк – легкомысленным мечтателем, неорганизованным и чувствительным. Они жили на разных полюсах, одним из которых был разум, а вторым – удовольствие, это слово отец произносил сквозь зубы, скривив рот, словно говоря о чем-то, предназначенном для людей недалеких. На удовольствия не стоило тратить время, жизнь состояла из работы. В свободное от лечения пациентов время отец писал письма в медицинский журнал и участвовал в жизни евангелистской общины. Он был не особенно религиозным, но высоконравственным человеком, исполненным прусского чувства долга. Мать смягчала это теплом, добротой и чувством прекрасного, и, видимо, Марк унаследовал характер от нее, а не от отца. Их тела, мысли и чувства слишком уж разнились. Если отец разочаровался в Марке, то потому, что принципы, определявшие его жизнь, хотя он никогда не говорил о них, не находили у Марка сочувствия. Эти жизненные установки были сформированы войной и чувством вины и нависали над отцом, словно тень. Иногда он молчал за столом, и тогда все чувствовали себя виноватыми, не зная почему. Лоу понимал этот язык намеков лучше Марка. Когда он однажды нарядился на карнавал ковбоем и купил на карманные деньги (тайком, разумеется) пластмассовый пистолет, то спрятал его в подвале. А когда чуть позже хотел забрать, пистолет исчез. Он понял, что отец все узнал. И оба не сказали ни слова об этом.