Юдаизм. Сахарна
Шрифт:
— Какая же связь?
Вы этого слова не слышите: а мне дано Ухо Душевное услышать хвалу моему Господу. И слышит ее только достигнувший всемирной любви.
(утром за корректурой. 10 сентября 1913)
* * *
...да, так вы и думаете, что есть розы, которых бы никто не обонял. Подставляй карман.
(духовенству) (10 сентяб. 1913)
Я Василия Михайловича (Скворцова) спрашивал:
Да какая разница между хлыстами и монахами? Сделав глаза недоумения, он сказал:
Монахи берут ордена, а хлысты нет.
~
Действительно:
(за корректурой о хлыстах. 10 сентября 1913)
* * *
У вас не жезл, а палка. Вы с палкой пришли. «Палок» нигде в Священном Писании не указано. «Жезл» — кроткое, мудрое управление. Какой же у «никона» может быть жезл, когда он даже догматов церкви не знает, и когда заспорил на Афоне с монахами, то преподаватель Троицкий, стоявший у него за спиной, на каждом слове его вполголоса поправлял: «Что вы, владыка; это — ересь; не так, вот как».
(вчера выслушал в редакции рассказ чиновника Синодской канцелярии)
Когда я сказал:
Ведь это Антоний водой-то облил, а не «никои», он сказал:
Антоний! Антоний! при чем тут «никои»: он только пешка в его руках.
Но заметим, что и Антоний — только пешка в руках своего невежества и грубости.
Чудный рассказ о Макарии Московском: благословлял народ «произносить всю формулу благословения по Библии» (и сказал, какую: очень трогательно). В Томской епархии ходил пешком по селам, входил в избы и, сев у избы, поучал крестьян. Вот — Пастырь Божий.
(10 сентября 1913г.)
* * *
10 сентября 1913
Ясно, что, если бы Песнь Песней не была отвратительно и, наконец, совершенно идиотски истолкована у нас, а понималась бы и исполнялась в прямом ее смысле, — никогда мерзкое скопчество Кондратия Селиванова не появилось бы у нас, не зародилось бы, не пришло бы на ум никому. Вот что значит «утаивать истину» от простецов, дабы они «не соблазнились», уйдя в ласки мира, в поцелуи мира («да лобзает он меня», т.е. с поцелуев начинается Песнь Песней).
...да, да, да! Есть некая книга в Священном Писании, первослово которой: «ПУСТЬ ЦЕЛУЕТ он МЕНЯ!..» Да, да, да: кричите об этом с крыш, ибо это радость мира, которую скрыли от вас.
О, если бы не те годы (57): с Песнь Песней я побежал бы по улицам и, останавливая юношей, останавливая девушек, говорил бы всем:
Радость, Радость пришла! Которую скрыли от вас и которая есть: что Священное Писание говорит и зовет к поцелуям, чистым, невинным, но именно девичьим, но именно юношеским. Ступайте же, омойтесь, очиститесь, помолитесь — и приходите тогда ликовать на улице великую Песнь Песней.
Ликуй, улица, ликуй, сад, ликуй, поле, ликуй, лес: прекрасный человек вернулся к тебе, а тот, урод, изгнан. Знаете ли вы, кто Прекрасный
Кто целуется! — И знаете ли вы, кто урод:
Кто не целуется.
(за корректурой скопческих стихов)
* * *
Это и в ботанике так: десятый сорвал розу, а девять прошли и только понюхали.
Что поделаешь. Бог так сотворил. Это «не наши нравы», а космология.
10 сентября 1913 г. (на записи, что купить в пятницу)
* * *
Я колеблюсь...
Мерцают звезды, а не льют свет, «как из трубы»...
Извилисты горы...
И дрожит, как луч Божий, человеческая душа.
* * *
Один Михайловский «не знал колебаний».
Ну, Бог с ним.
Михайловский и «наш штатный протоиерей», тоже довольно уверенный в себе.
(ясное утро; еду в казначейство. 10 сентяб. 1913 г.)
* * *
11 сентября 1913
Что же делать, если «окончательно» один, но «не окончательно» почти все... Из «не окончательно» вышли балы, декольте, общество, приветы, ласки и любящие взгляды, какие мы бросаем друг на друга...
И рукопожатия (т.е. что-то физическое; зачем бы оно при «духовном уважении»?), и «подстригаем волосы», и надеваем мантильи.
Если бы не было «не окончательно» — не было бы культуры.
(на конверте полученного письма)
* * *
Что это, коварство или глупость — не понимаю: пока я боролся с хр... и «был за юдаизм», Мережковский, слегка упрекая за Христа, — был мне другом и необыкновенно ласков лично. Но едва от «евреев сейчас» я отвернулся и хотя в то же время хоть несколько стал повертываться к хр ,
он обрушился на меня со страшными укорами за хр и в энтузиазме
христианского усердия почти предлагает побить камнями (которые, впрочем, в литературе суть пробки). Всё — в газете «Речь».
И «Речь» такая христианская.
Очевидно, и ей больно, что Розанов не только нападает на Бердичев, но и на Христа.
Конечно, тут дело в Бердичеве и Гессене. Но каким образ, писатель с большим именем и памятью о себе в будущем, — рискуя всею последнею, ставит коренные слова идеи в зависимость от сотрудничества в мелкой газете, которая, конечно, никакой памяти в истории не будет иметь. Конечно, — не коварство, а глупость («чечевичная похлебка» Исава).
(11 сентября 1913 г.)
* * *
Всегда перекрестится, что бы ни начинала делать.
(мамочка; едет к зубному врачу; 12 сент. 1913 г.)
— Я одна! Я одна!
Ни меня, ни прислугу не взяла (допустила поехать) с собою. А будут вырывать трудный зуб. Вчера уже вынули всю верхнюю челюсть (из ослабленной десны). Сегодня без всех верхних зубов, шамкает смешно губами и в первый раз я ее увидел старушкой, — молодой старушкой. Ибо настоящей старушкой мамочка не может быть: при всех страданиях, очевидно, чудное ее зачатие выносило ее на верх молодости.