Юдаизм. Сахарна
Шрифт:
Но есть У|0 которой именно представление: «Зачем я буду его читать? Разве для его удовольствия!»
Филантроп-читатель и обивающий его пороги автор. Друг автор, не стучись в эту дверь филантропа. Поди в стужу, к которой ты привык, погрейся у костра на улице. Глубже спрячь свои книги и потолкуй — посмейся с извощиками, тут же греющимися у петербургского костра. Они единственные друзья твои в мире, и не думай, не смей говорить с ними как с неравными. Они около своих кляч
(написав несколько деловых писем)
* * *
15 ноября
Безумно люблю свое «Уед.» и «Оп. л.». Пришло же на ум такое издавать. Два года «в обаянии их». Не говорю, что умно, не говорю, что интересно, а... люблю и люблю.
Только это люблю в своей литературе. Прочего не уважаю. «Сочинял книги». Старался быть «великолепным».
Это неправедно и неблагородно.
«Уед.» и «Оп. л.» я считаю самым благородным, что писал.
Там — усилия. Здесь — просто течение во мне. Искусство мое, что я имел искусство поймать на кончик пера все мимолетное, исчезающее, не оставляющее ни памяти и ничего в душе...
Прошло — у всех.
А у меня — есть.
Сегодня мелькнуло на извощике: СВЯЩЕННОЕ есть. Это мой лозунг и привет миру. А всему говорю: «Здравствуй, СВЯЩЕННОЕ есть. Да. Это моя суть.
Не ошибкой было бы сказать, что в «Уед.» и «Оп. л.» я стал как распятие. Плывут облака надо мной, и я говорю: хорошо. Гнездится мышка в корнях моих, и я говорю: милая. Гуляют вокруг меня люди: и я говорю — «хороши и люди».
И расту. И ничего мне не хочется.
Это «прозябание» мне безумно нравится.
~
А, черт возьми: ведь и растения растут «лесом», и, значит, есть «социальный элемент». У животных — стада, у растений — лес.
Не хочу! Не хочу! Не хочу! Отвращаюсь, боюсь. Пожалуйста, растения без «социал-демократии». Я оттого и предпочел быть «деревом», чтобы без социал-демократии.
Но эта жидовская мерзость, кажется, прокралась и в леса и привила им «социализм», как их врачи где-то в Одессе прививали пациентам дурную болезнь (рассказ Корыстылевой). Бегу из лесу. Хочу «один» и «монастырь».
* * *
16 ноября 1913
...да, евреи вообще не имеют углубления в вещи, — нашего арийского; они — скользящие. Ни — ботаники, ни — зоологии (у них в истории).
Вот отчего Мережк. и Философов, соединясь с евреями и почти что с адвокатами, потеряли глубину и интерес. Они тоже стали поверхностны, трясут кулаками, повергают «гоев» в прах, и никакого из всего этого толку.
Шум есть, мысли нет.
Вот отчего Фил. и Мер. обмелели. И
Мелел и Толстой-публицист (евреи).
Обмелела вся левая печать. И тут их тоже «высасывание крови». Крови и мозга...
Один крик. О, к этому они способны.
* * *
16 ноября 1913
Собирались три года и даже «Господи помилуй» с места не сдвинули.
Наговорили попам много дерзостей. Положим, по заслугам.
Были кой-какие мыслишки. Но те ничего не поняли.
(о Религ.-филос. собраниях) (пью с Варей чай на вечере типографщиков «Нов. Вр.» в Купеческом собрании)
* * *
Лавочники...
Парламент есть просто собрание лавочников. Людей сегодняшнего «вторника», без мысли о среде и без воспоминания о понедельнике.
И когда парламент, т.е. «эти лавочники», борются с царскою властью, они борются и ненавидят именно Древность и Вечность, как отрицание их «вторника».
Я думаю, у «парламента» и Царя нет общих слов, нет одного разумения. Я думаю, Царю в высшей степени удивительно, что говорит парламент, а парламент никогда не поймет, что думает Царь.
Царь, «Помазанник Божий», — прямо алхимия для современного человека.
(17 ноября; за корректурой)
* * *
ноября
Весь наш консерватизм есть какие-то ископаемые допотопные чудища... «совершенно не приспособленные к условиям новейшего существования»... И посему вымирающие...
«Вымирающее» — Катков.
«Вымирающее» — Кон. Леонтьев.
«Вымирающее» — Ап. Григорьев и Н. Страхов.
Что же «не вымирающее»? Владимир Набоков, Оль-д’Ор, Кондурушкин. Эти «приспособлены к условиям существования». Мелкая река и мелкая рыбка.
Боже мой, все мелеет. Вот ужас. Это не исторический переворот, это космологический переворот.
Христианство «в условиях нашего существования»? Да это просто — дичь. «Пьем кровь Господа И. Христа»: это какая-то древняя алхимия, древнее алхимии, это Халдея и Ханаан.
(за корректурой)
Теперь — банк.
— Не хочешь ли, В. В., поступить в банк? ,
— Бррр...
Нет, я не хочу «условий теперешнего существования». И борюсь. Бессильно.
Но «Господь с нами». Нет, мы победим. И развеем «банки» по лицу земли. Секты, сектантство — вот что нужно. Запирайтесь, люди, в секты: это последние цитадельки духа. Запирайтесь в них: и откатывайтесь в сторонку.
Церковь, «Храмина Вечного», — ведь тоже опозитивела. И, м. б., ее— то позитивизм и идет впереди всего. Слова у нее все древние, а чувства все новые, новенькие...
* * *
17 ноября 1913
...а что, если священное ЕСТЬ просто пошлость?
Гоголевская пошлость? Нет — «пошлость пошлого человека», как сам он определил?