Юдаизм. Сахарна
Шрифт:
Евреи, т. обр., не просочились отнюдь в русских. И внешний теперешний захват, очевидно, временен.
Это хорошо. И эту «черту» разделения и сопротивления должно удерживать. Дело Бейлиса имело громадные последствия, — и именно тем, что русские были здесь поражены. Это «торжество евреев» открыло всем глаза. Множество людей — пусть безмолвно — испугались за Россию. Увидели угрозу будущности России. Во время Бейлиса «черта оседлости» была как бы снята: они точно хлынули всею массою в Россию; все увидели, что они всем владеют, деньгами, силою, властью; прессою, словом; почти судом и государством. Пережили ужас.
Вот отчего, если бы «дело Бейлиса» было нами выиграно, «еще более угнетенная нация» пошла бы гигантскими шагами к триумфу и победе.
Теперь ее дело «застряло».
Она, несомненно, почувствует громадный отпор в молчаливых русских душах.
И отдаленно и ноуменально: Христос еще раз победил, после того как они «еще распяли»...
И, по-видимому, это судьба и будущность: евреи тем более будут всякий раз проваливаться, чем они еще раз будут «распинать»...
Именно, именно в торжестве их — провал, поражение и слабость. Так в Апокалипсисе и сказано о «победе» тех, которые «претерпели»...
Будем «терпеть»...
* * *
18 декабря 1913
«Не пришли к Суворину» (в юбилей), очевидно, составило какую-то конспирацию, и были «уговоры не прийти»: ибо не только тогда кричали во всей печати: «Мы не пришли», но, когда я издал его письма и сказал, что «он не обиделся», никто не поверил, а все стали уверять, что «ему было очень больно».
Но уверяю, что больно не было. Это я знаю, как «свой человек там».
Но отчего? Об этом я размышлял.
«Не пришли» все те, которые были чем-нибудь обязаны Суворину.
Естественно, «не пришел» Амфитеатров, забравший шесть тысяч аванса, вышедший из газеты и даже не сказавший «уплачу», и не уплативший, и несмотря на успехи «России», т.е. уже начавший загребать деньги106 .
Столь же странно было бы сказать старику: «Здравствуй» — Мережковскому, коего даром объявления в «Нов. Пути» печатал Суворин. И свидания с коим столько раз он (Мер.) просил через меня. Но я, зная, что ничего не выйдет, и зная взгляд старика на Мер., уклонялся исполнить просьбу друга.
Стыдливые истины.
И «не пришел» никто из студентов и молодежи, за которых, по письмам, не видя их в лицо, «распоряжением на контору» уплачивал Суворин (плата за учение, — так помощь).
Милый, прелестный старик. Как чту я твою память. Она вся благородная. И как понятно, что тебе «не пожал руку» в 70 лет неблагородный век.
И что ты остался спокоен и после этого продолжая делать добро людям, которых никогда даже в лицо не видал.
А Изгоев, как черная собака, писал о нем сейчас после «†»: «сын безграмотной
Об этом Изгоеве говорил Столпнер: «Он никогда при разговоре не смотрит в глаза вам». Это я заметил тоже, раз видев его у Вергежской. Всегда потупит глаза.
Судя по словам в одной его статье (в «Р. М.»), «нет хуже окаянства, как давать сведения кой-куда», я думаю: уж не дает ли он этих «сведений». Боль оказывания имела что-то личное. И тогда понятен вечно потупленный взор.
(за занятиями)
* * *
18 декабря 1913
Говорят, вечна одна истина, и только она.
И вечна одна добродетель. И тоже только она.
С такой надеждой можно бы жить, и ради этого стоило бы осуществлять в себе и истину и добродетель. «Стать их Личардой верным», как выражается Смердяков.
Но ведь этого нет.
Напротив, «истина» — это мелькание.
И добродетель «там где-то»...
Перед глазами именно не истина и именно не добродетель. Постоянно. Самое устойчивое именно ложь, и самое устойчивое именно безобразие.
Попробуйте-ка постарайтесь «утвердить истину». Ноги сломаются. Грудь задохнется. Упадешь. И все-таки «истину увидишь только в спину уходящею за горизонт». И только отрада, что, умирая, мотаешь головой ей в спину: «Вот она! уходит! бегите за ней».
А «утвердить ложь» ничего не стоит. Да нечего и утверждать: стоит столбом и никуда не валится.
То же и добродетель: «ничего нет скучнее и монотоннее».
Так что Платон, сказавший, что «истины суть идеи» и что «они вечны», а ложь есть призрак, — не ошибся ли глубочайшим образом? Счастливый оптимизм, должно быть сказанный в счастливую эпоху «семи мудрецов». Эти «семь мудрецов» перекликались друг с другом своими «истинами», не замечая, что никто на них не обращает внимание и что самих «мудрецов» замариновали в спирт и выставили в Кунсткамере «для обучения юношества». — «Вот какие бывают в истории чудаки».
Ну, так что же?
Ложь. Безобразие. — Что вы этим хотите сказать?
Ничего. А только очень скучно жить.
Не от этого ли я «не принимаю участия в жизни».
И «отвалился в сторону в канавку».
Не только от этого. Но отчасти и от этого. Мое глубокое убеждение, что интереса жить — очень мало.
Тогда не переменить ли все в себе и вокруг себя и сказать о лжи и безобразии: «Вот боги наши!» — «Новые боги!!»
Будет плакать душа.
~
О, она будет очень плакать, эта душа.
Суть мира, что он забыл о своей душе.
(оторвавшись от других занятий)
* * *
18 декабря
Корректные люди...
Они не нарушают никакого закона; напротив, они напоминают другим о законе.
Всю жизнь они трудолюбивы, и их доходы покрывают их надобности.
Никому не должны. С какой же стати они будут произносить: «И остави нам долги наши».
В каком бы то ни было смысле. Позвольте, с какой стати он пойдет и начнет «исповедоваться попу». Да ему и рассказать нечего.