Юг в огне
Шрифт:
На улице вдруг возникает частая ружейная стрельба. Несколько пуль с взвизгом влетают в хату. Кто-то, заскрежетав зубами, простонал.
– Ранили!
– крикнул чей-то тонкий голос.
На ходу одеваясь и надевая шапки, все ринулись к дверям, столпившись у порога.
– Спокойствие, товарищи!
– закричал Ворошилов.
– Спокойствие!.. Без волнения!.. Выходите по одному.
Возня у порога прекратилась. Ворошилов с Буденным вышли из хаты последними. Ординарцы уже держали под уздцы разгоряченных лошадей. Кони взволнованно танцевали, косясь
– Ну-ну, что ты волнуешься?
– похлопал по шее свою Волгу Ворошилов и, коснувшись носком левой ноги стремени, взлетел в седло. Волга ринулась по улице. Буденный на своем Казбеке догнал Ворошилова. Все остальные начдивы, комбриги и военкомы следовали за ними.
Они проехали квартал. То там, то сям по селу вспыхивала трескотня ружейной перестрелки. Серая мгла ночи светлела - начинался мутный рассвет. Где-то кричали "ура".
– В чем все-таки дело?
– придерживая кобылу, спросил Ворошилов, оборачиваясь.
– Ничего не пойму.
– Может быть, разрешите выяснить?
– выдвигаясь из толпы командиров, спросил Прохор, который также только что приехал к Ворошилову по Делу.
– Выясните, товарищ Ермаков, - согласился Ворошилов.
– Нам нет, конечно, нужды ехать всем. Мы подождем здесь... Только, прошу вас, будьте осторожны.
– Не беспокойтесь, товарищ Ворошилов, - сказал Прохор. Пришпорив коня, он помчался в темь, туда, где трещали выстрелы.
Но в селе теперь стало спокойно, выстрелы слышались уже где-то вдалеке. Выехав из села, Прохор увидел во мгле рассвета мчавшегося навстречу всадника. Он резко натянул поводья. Жеребец от неожиданности присел на задние ноги.
– Кто?
– крикнул Прохор, наставляя наган в сторону неведомого всадника.
– А ты кто?
– остановился и тот.
В голосе почудились знакомые нотки.
– Сазон, ты?
– неуверенно спросил Прохор.
– Я, а ты кто?
Прохор засмеялся и поехал к нему.
– Что ж, Сазон, не узнаешь? А тож друг...
– О, Прохор Васильевич!
– обрадовался Сазон и подскакал к Прохору. Здорово, товарищ военкомдив!
– Здравствуй! Что за стрельба?
– Беляки хотели на нас врасплох напасть. Да номер не прошел... Бросились мы на них в атаку, отогнали... Многих чертей порубали, а многих в плен позабирали... Одного я своего станичного забрал в плен... Помнишь, тогда к тебе приходил-то, Мишка Котов?.. Так вот я его, сволочугу, поймал... Ха-ха!.. Говорит, что среди пленных должны быть еще наши станичные...
– А почему сейчас-то идет стрельба?
– Да это так уж, для острастки, - засмеялся Сазон.
– Так вот Котов говорит, что командиром полка у них был Максимка Свиридов... Вот гад!.. Чин у него уже войскового старшины... Ежели не убили, то, может, тоже в плен к нам попал...
– А где пленные?
– спросил Прохор.
– А вон ведут, - обернувшись, указал Сазон на бредшую в утренней мгле толпу пленных, конвоируемую конармейцами.
– А ты куда направляешься?
– К товарищу Буденному послан с рапортом, -
Он уже намеревался было мчаться, но, заметив выезжавшую из села кавалькаду всадников, остановился.
– Никак, товарищ Буденный?..
– угадывал он.
– Он и есть... и товарищ Ворошилов тоже...
Сопровождаемые ординарцами и адъютантами, к Прохору и Сазону подъезжали Ворошилов и Буденный.
– Так что тут происходит, товарищ Ермаков?
– спросил Ворошилов.
Прохор рассказал.
– Вот участник атаки, он может вам подробнее рассказать, - указал он на Сазона.
– Я к вам с донесением, товарищ командарм, - козырнул Сазон и передал Буденному пакет.
Прочитав донесение, Буденный спросил, указывая на пленных, уныло бредших по дороге:
– А что это за народ?
– Пленные, товарищ командарм, - ответил Прохор.
– Пленные?
– переспросил Ворошилов.
– Интересно. Посмотрим.
Они подождали пленных. Буденный пристально вглядывался в лица белогвардейцев.
– Стой!
– вдруг поднял он руку.
Колонна пленных остановилась.
– Тут, оказывается, и наши, платовские, есть, - сказал Буденный Ворошилову.
– Ей, Ергенов!
– крикнул он высокому калмыку в офицерской папахе, прятавшемуся за спины пленных казаков.
– Иди-ка сюда!
Калмык испуганно глянул на Буденного и, узнав его, воровато забегал глазами, присел.
– Ну, чего прячешься-то?
– повысил голос Буденный.
– Говорю, иди сюда!
Калмык, посерев от страха, зябко поежился. Пугливо озираясь на пленных, словно ища у них защиты, он вышел из толпы.
– Эх ты!
– окинул его презрительным взглядом Буденный.
– Докатился. Что ж с тобой теперь делать, а?
Ергенов молчал, потупив взор.
– А в чем дело, Семен Михайлович?
– спросил Ворошилов.
Буденный стал рассказывать о калмыке, о его предательстве.
– Народ доверил ему, - говорил гневно Буденный.
– Советская власть доверила ему. Выбрали его членом ревкома Великокняжеского округа, назначили заведовать военным комиссариатом, а он обманул, предал нас. Все оружие, которое находилось в военном комиссариате, сдал белым и сам сбежал к ним... У белых служил... Кем ты, Ергенов, служил?..
– Командиром сотни, - глухо сказал Ергенов.
– Да, это, конечно, предательство, - сказал Ворошилов.
– За это надо судить.
Пленные были мрачны и растерянны. Переглядываясь, они настороженно прислушивались к тому, что говорили Ворошилов и Буденный.
– Из какой он семьи?
– спросил у Буденного Ворошилов.
– Отец у него был скотовод, - сказал Буденный.
– Но наемного труда не имел, сам трудился...
– Да, товарищи, - проговорил громко Ворошилов.
– Этот человек за свое предательство и активную службу у белых заслуживает суда военного ревтрибунала, но, принимая во внимание, что он происходит из семьи трудового казака-калмыка, то, я думаю, Семен Михайлович, мы его отпустим домой... Как ваше мнение?