Юг в огне
Шрифт:
По мостовой, высоко поднимая ноги и отбивая шаг, под гром духового оркестра, ритмично колыша из стороны в сторону щетиной штыков, проходит офицерская рота.
– Кра-асные разби-иты под Никитовкой!
– кричат мальчишки.
– Отступают в панике!..
– Вот мерзавцы!
– смеется Семаков, на ходу просматривая газету. Выдумают же - "красные разбиты под Никитовкой..." Ха-ха-ха!.. Обыватели, конечно, могут поверить... Витя, сунь вот этому в карман листовку... Так!.. Молодец!.. Пусть
– Может, Иван Гаврилович, сядем на трамвай?
– предлагает Виктор.
– Да ты глянь. Там и сесть-то некуда... Пойдем уж так, кстати, листовки разбросаем...
Семаков с Виктором направляются на вокзал. Ростово-Нахичеванскому подпольному комитету доподлинно известно, что буденновские полки уже подходят к городу. Вся подпольная организация на ногах, она вооружилась и вооружила многих рабочих ростовских заводов. Все с нетерпением ждут сигнала подпольного комитета, чтоб начать вооруженное восстание и помочь Красной Армии захватить город.
Семаков и Виктор посланы на вокзал выяснить положение. По слухам, там уже вторые сутки стоит состав из Новочеркасска с золотом Донского правительства. Возникла идея - нельзя ли захватить это золото или во всяком случае, если к этому представится возможность, задержать состав до прихода Красной Армии.
– Иван Гаврилович, - воскликнул Виктор.
– Да брось ты эту брехливую газету! Что ты нашел в ней хорошего?
– Нет, постой, постой, крестник, - продолжая на ходу просматривать газету, сказал Семаков.
– Тут есть любопытные вещи... Вот, например, послушай!
Они остановились. Семаков стал читать:
– "Пролежав более месяца в лазарете, не видел за это время улиц города. Теперь я выздоравливаю, можно выходить гулять, но во время боя с красными я лишился брюк и сапог. Не имею возможности их приобрести и получить помощь от родных, так как они в Киеве. Я покорнейше прошу добросердечных людей откликнуться и пожертвовать мне брюки и сапоги. Хочется ведь и мне попраздновать светлое Рождество Христово.
Прапорщик Р у д а к о в".
– Вот так вояка!
– рассмеялся Семаков.
– Так навоевался, что растерял портки и сапоги...
Виктор даже не улыбнулся шутке своего друга. Он был под впечатлением, которое произвело на него сообщение Васи Колчанова о смерти Марины.
"Нет!.. Нет!..
– с горечью подумал он.
– Не верю!.. Неужели я не увижу ее больше?"
Переживая свое горе, Виктор похудел, в глазах затаилась печаль.
Семаков пристально посмотрел на юношу.
– Нет, крестник, так никуда не годится, - покачал он укоризненно головой.
– Надо взять себя в руки. Так распускаться большевику не годится.
Виктор молчал.
...На вокзале лихорадочная суета. Ошалело мечутся по перрону люди с узлами, чемоданами, торопясь
– Удирают, сволочи!
– усмехнулся Семаков.
– Почуяли...
Рассовывая листовки в карманы, узлы и корзины толпящихся на платформе пассажиров, Виктор и Семаков скоро разыскали то, что им было надо. На четвертом пути стоял состав из пяти вагонов: одного классного и четырех товарных. Состав плотным кольцом окружала атаманская гвардия в серых папахах с голубыми верхами.
Еще издали Семаков и Виктор увидели, что один вагон опечатан несколькими сургучными печатями и свинцовыми пломбами.
– Правильные слухи, - прошептал Семаков.
– Золото... А ну-ка, давай пройдем...
Они хотели пройти мимо состава по платформе, но молодой есаул, грозно закричал:
– А ну, ну проваливайте!.. Здесь нельзя расхаживать!..
Они отошли на порядочное расстояние от состава и стали тихо рассуждать между собой.
– Этот состав, конечно, - сказал Семаков.
– Но как его захватить?
– Пойти на риск, - прошептал Виктор.
– Ночью собрать человек тридцать подпольщиков и окружить состав... Тут, я думаю, атаманцев человек пятьдесят, не больше...
– Нет, человек сто, наверно...
– Возможно, и сто.
Они замолкли и оба стали изучать место, где стоял состав с золотом.
– Кажется, зря мы стараемся, - сказал Семаков.
– Почему?
– А вон, видишь, садятся... Сейчас поедут.
И, действительно, атаманцы торопливо посадились в вагоны и, не отходя от дверей теплушек, зорко наблюдали за опечатанным вагоном. Паровоз без свистка медленно потащил состав.
Семаков и Виктор переглянулись и молча пошли.
* * *
В конце декабря морозы спали, стояла приятная погода. С синего звездного неба падали крупные хлопья снега. При свете фонарей они отливали золотом и, казалось, как в сказке, все вокруг - и небо и земля - было заполнено играющими звездами...
Город праздновал Рождество. Сквозь ярко освещенные окна видны вальсирующие пары. В ресторанах и барах - веселье. Звенели бокалы, произносились тосты в честь победы белой армии, рекой лилось шампанское.
Походив по улицам, насмотревшись на пьяное веселье, Виктор вернулся на свою новую квартиру. Делать было нечего, читать не хотелось, и он лег спать, но долго не мог уснуть. Из головы не выходил образ Марины... Потом Виктор уснул.
В полночь его разбудили. В комнату вошел радостно возбужденный Семаков.
– Вставай, крестник!.. Пойдем праздновать Рождество.
– Что случилось, Иван Гаврилович?
– приподнялся Виктор, не понимая еще причин его радости.
– А ты одевайся, скорей, тогда узнаешь. Где твоя винтовка?