Юг в огне
Шрифт:
В беседе с нашим корреспондентом капитан Картер заявил: "Англия никогда не должна вмешиваться во внутренние дела России". Он выразил искреннее сожаление, что ему, помимо своего желания, пришлось как офицеру подчиниться приказу своего начальства и прибыть в Россию для участия в борьбе белогвардейцев против народа Советской России.
Учитывая, что капитан Картер чистосердечно покаялся в своем проступке, совершенном по приказу высшего его командования, и что он как военнослужащий не мог ослушаться этого приказа, советское правительство сочло возможным отпустить капитана
– Как это вам нравится?
– с сарказмом посмотрел Ингом на Гулдена.
– Картер струсил, а поэтому и солгал.
– В том-то и дело!
– вскричал Ингом, с яростью бросая газету.
– Какой дьявол его сюда посылал?.. Ведь мы же с ним Добровольно изъявили желание поехать сюда, посмотреть донскую экзотику, поухаживать за красивыми казачками...
– Гарри это простительно, - сказал Гулден.
– Он человек неженатый, а ведь вы, как мне известно, женаты... У вас, говорят, чудесная, красивая жена...
– У меня жена действительно красавица, - самодовольно усмехнулся Ингом.
– Но это мне не мешает иногда поухаживать за другими... А все-таки Гарри ловкий дипломат...
– А интересно, - насмешливо посмотрел Гулден на Ингома, - как бы вы стали действовать, если б попали в плен?
– Не знаю. Об этом я не думал, но, наверно, не стал бы лгать... Между прочим, Джон, у меня есть еще одна новость!
– Рассказывайте!
Вместо ответа Ингом торжественно развернул лондонскую газету "Таймс".
– Представьте, лейтенант, я послал отсюда своей Молли письмо, - стал рассказывать Ингом.
– Молли прочла его своим знакомым. Кто-то из них рассказал о нем сотруднику "Таймс". В газете заинтересовались этим письмом и выпросили его у Молли и напечатали. Вот смотрите!.. Хотите, прочту?
– Читайте.
Ингом уселся на стол и с удовольствием стал читать:
"Моя дорогая!
Шлю тебе это письмо к твоему рождению и ко дню нашей свадьбы. А чтобы письмо это было более приятно, в дополнение к нему шлю и немного денег. Купи себе на них новую хорошенькую шляпу, шелковые чулки и перчатки.
Эти два знаменательных дня я посвящу тебе. Знай, дорогая, что с утра до вечера в эти дни я думать буду только о своей Молли.
Жизнь моя здесь полна интересных приключений: я попал в армию полудиких казаков. Все они - лихие наездники, интересные, необычные люди. Они, как волшебники, выделывают на лошадях разные чудеса. Знай, дорогая, если когда-либо и был крестовый поход, то он сейчас именно здесь. Я со своей стороны вкладываю и буду вкладывать свое сердце и душу в дело организации танковых отрядов против большевиков, в боевые действия против них, в собирание и отсылку тебе таких сведений о большевистских зверствах, которые ты, надеюсь, сумеешь куда надо определять, чтобы они заставляли нашу добрую, старую Англию гореть возмущением и отвращением.
Посылаю тебе 64 фотографических снимка, сделанных мною и другими английскими офицерами с пленных и казненных большевиков. Вглядись в эти лица. Я хочу, чтобы ты заказала копии с этих фотографий. Я знаю, Молли, ты, наверное, для этого не имеешь денег. Но я прошу,
Генерал Деникин начал свое дело, имея 403 офицера и 200 рублей. С тысячью офицеров он освободил огромный район, с восемью же тысячами он опрокинул восемьдесят тысяч большевиков.
А теперь его армия многочисленна, но ей не хватает снабжения. Вот в этом-то мы и должны ей помочь. Каждая самая малая помощь имеет значение. Я хочу, чтобы ты распропагандировала нашего милейшего Робинса и гальванизировала упрямого полковника и всех остальных, подобных ему.
Прощай, любимая.
Твой Чарльз Ингом".
Прочитав заметку, Ингом торжествующе посмотрел на Гулдена.
– Каково, Джон, а?
– Вы хотите знать мое мнение?
– Да.
– Поганое письмо.
– Что?!
– даже отшатнулся в изумлении Ингом.
– Как вы смеете?
– Не обижайтесь, Чарли, - примирительно сказал Гулден.
– Я не хочу с вами ссориться. Я же только высказал свое мнение, вы сами об этом спрашивали.
– Нет, Гулден, - гневно заговорил Ингом.
– Я вам этого не прощу. Никогда не прощу! Я вас понимаю. Вы просто симпатизируете большевикам, поэтому вам и не нравится, когда о них говорят правду... Я знаю, я заметил за вами...
– Что же именно вы заметили, капитан?
– спокойно спросил Гулден. Какие вы имеете подозрения?
– Вы что ко мне пристали, черт бы вас побрал! Это мое дело. Если потребуется, я все выложу кому следует.
– Знаете что, капитан Ингом, - подойдя к нему и глядя в глаза, спокойно сказал Гулден, - я вас не боюсь. Я не из робких. Вы говорите ерунду... А вообще, пошли вы ко всем чертям...
– О, нет!
– распаленно вскричал Ингом.
– Я вам не позволю оскорблять меня. Вы мой подчиненный... Я вам покажу!.. Я все раскрою, - и, сильно хлопнув дверью, выскочил из комнаты.
Гулден покачал головой. Он пожалел, что поссорился со своим начальником - можно нажить много неприятностей. Ингому ведь известно о том, что Гулден возил с собой в Таганрог на прием Марину, которая сейчас арестована деникинской контрразведкой как заподозренная в большевизме... Если Ингом возбудит дело против Гулдена, обвиняя его в связях с большевиками, молодому лейтенанту несдобровать.
Шагая по комнате и думая об этом, Гулден сожалел о том, что произошло.
В последнее время Гулден через Марину тесно связался с Семаковым и Виктором. Он выполнял их поручения, вел работу среди иностранных солдат и офицеров за возвращение домой, в свои страны, распространял среди них большевистские прокламации на английском и французском языках, печатаемые Ростово-Нахичеванским подпольным комитетом. Он не хотел, чтобы оборвалась эта связь. У Гулдена уже была своя крепкая надежная группа из английских и французских солдат, которая помогала ему в его работе.