Юг в огне
Шрифт:
– Прошу, милорды, в кабинет, - сказал лакей и открыл перед поздними визитерами тяжелую резную дверь.
В просторном кабинете стоял полумрак. Пахло хорошим табаком и мятой. При входе их из-за письменного стола поднялся светловолосый мужчина средних лет и сделал несколько шагов навстречу.
– Приветствую вас, джентльмены, - слегка поклонился он.
– Хэлло, милорд!
– подал ему руку Саблин.
– Познакомьтесь, сэр, с посланцем тихого Дона, полковником Ермаковым.
– Весьма рад, - пожимая руку Константину, сказал Черчилль.
– Прошу садиться, господа. Курите, - указал он на раскрытую коробку
Взяв сигару и срезав кончик ее, Константин закурил и с любопытством окинул взглядом Черчилля.
Ничего особенного в Черчилле не было. Походил он на мелкого банковского клерка. Было Черчиллю лет сорок пять. Среднего роста, с небольшими светлыми усами, он уже начинал немного полнеть.
– По-английски говорите?
– спросил Черчилль у Константина.
– Немного. Но за это время, что прожил у вас, в Лондоне, я стал говорить и понимать значительно лучше.
– Практика, - улыбнулся Черчилль.
– Вы простите, полковник, что я вас задержал, - с любопытством разглядывая Константина в его казачьей форме, проговорил он.
– Был занят. Мы, высшие чиновники британского правительства, часто не располагаем собой...
– Это же закон, - подобострастно подхватил Саблин.
– Чем выше человек занимает пост, тем занятее он бывает.
Свет от настольной лампы мягко падал на лицо Черчилля. Он сидел спиной к огромному шкафу из красного дерева, заполненному книгами с золочеными корешками. Над шкафом висел большой портрет в тяжелой бронзированной раме какого-то сановного мужчины в средневековом одеянии.
– Я, - сказал Черчилль, - читал ваши статьи, полковник, в нашей прессе.
– Хорошие статьи. Они раскрывают перед читателем правдивую картину действительности теперешней России... Мне хочется задать вам несколько вопросов. Вы разрешите?
– Пожалуйста, господин министр, - наклонил голову Константин.
– Я вас слушаю.
– Мне бы хотелось знать, все ли население Донской области враждебно относится к большевикам и их доктрине, или есть и такие слои, которые им симпатизируют?
– Почти все поголовно донские казаки ненавидят большевиков, - ответил Константин.
– Другое дело иногороднее население... Многие из иногородних симпатизируют идеям большевиков...
– Что значит "иногороднее население?" - спросил Черчилль.
Константин пояснил. Завязалась беседа. Черчилль много и подробно расспрашивал Константина о положении на Дону, о России, записывал в блокнот его ответы.
– Не хотите ли коньяку?
– вдруг спросил он у своих гостей. И, не дожидаясь, ответа, подошел к одному из внушительных шкафов, достал оттуда графин с коньяком и три хрустальные рюмки.
– Люблю коньяк, - сказал Черчилль, разливая из графина по рюмкам. Полезен для здоровья. Прошу!
Выпили и сели в кресла.
– События в России, - проговорил он, - начинают быстро нарастать и, я скажу, нарастают они в правильном направлении. Правда, большевистским силам несколько удалось повлиять на наши оборонительные позиции на Севере России, но армия генерала Майкарда сильно не пострадала. То же самое и на Юге России. Армия генерала Деникина оправилась от недавних неудач, благодаря огромной помощи оружием и снарядами, которые она получает из Англии. Мы послали полное снаряжение на двести пятьдесят тысяч солдат... В Балтике имеется уже достаточное количество войск
Решительные враги большевизма многочисленны как внутри России, так и за ее границами, поэтому даже самые предубежденные не могут претендовать на то, чтобы к большевикам относились, как к фактическим представителям России... Я прошу передать там, на Дону, мои слова: пока я жив, пока я нахожусь у власти, я не перестану помогать истинно русским людям в их борьбе против злейшего врага человечества - большевизма. Можете передать в Новочеркасске своему президенту или атаману, как он у вас называется, что помощь Англии будет ощутима. Для того, чтобы вам приехать на Дон не с пустыми руками, мы снарядим корабль с вооружением для Донской армии. Вы сами поведете этот корабль...
Из-за приоткрытой двери прозвучал приятный женский голос:
– Я вам не помешаю, господа?.. Можно?
– Климентина, вы?
– посмотрел Черчилль на дверь.
– Входите, пожалуйста, мы деловой разговор закончили...
В кабинет вошла высокая, красивая блондинка лет тридцати пяти, одетая в элегантное черное шелковое платье. По кабинету тотчас же распространился легкий аромат лаванды.
– Моя жена, - представил ее Черчилль...
– Посол России, мистер Саблин. Донской полковник, мистер...
– Ермаков, - почтительно подсказал Саблин.
– Вы желали посмотреть живого казака, - улыбнулся жене Черчилль. Так вот он, любуйтесь.
Константин встал и поклонился.
Англичанка быстрым взглядом окинула его и сказала:
– Сейчас ведь столько говорят о Доне, о казаках, что мое любопытство и интерес оправдываются. Я в последнее время много читала о донских казаках. Народ этот очень привлекательный, храбрый и воинственный. Как бы мне хотелось побывать у вас, на Дону, познакомиться с вашим народом, обычаями...
– Приезжайте, - снова поклонился Константин.
– Будем рады вас встретить хлебом-солью, по русскому обычаю...
– Спасибо! Не знаю точно, когда именно, но постараюсь у вас побывать...
Поговорив еще с четверть часа, Саблин, а вслед за ним и Константин встали.
– Не осмеливаюсь вас задерживать, джентльмены, - встал Черчилль. Британско-Русский клуб пригласил меня на обед. Надеюсь, увижу вас там?
– Да, сэр, - сказал Саблин, - я на этот обед приглашен. Но вот... к сожалению, полковник Ермаков - нет...
– Как же так! Мистера Ермакова непременно надо пригласить. Я там выступлю с речью, и он должен меня послушать. Постараюсь полнее высказать свое отношение к русскому вопросу... Я подскажу своему секретарю, чтобы прислали приглашение полковнику на обед.
XI
Через два дня к отелю "Конститьюшн" стали подъезжать автомобили.
В этом отеле правление Британско-Русского клуба заарендовало зал для обеда, и вот теперь на этот обед съезжались приглашенные.
В четверть восьмого за столами, составленными в виде буквы "Т", накрытыми белоснежными накрахмаленными скатертями и уставленными сверкающей всеми цветами радуги хрустальной посудой, сидело около трехсот членов клуба и гостей. Целый отряд официантов бесшумно роился вокруг них.