Юг в огне

Петров-Бирюк Дмитрий Ильич

– Очень просто, - кратко ответил штабс-капитан Чернышев, - при помощи Учредительного собрания.

– А вы в него верите?
– скептически усмехнулся есаул.

– А как же?
– весь даже встрепенулся штабс-капитан.

– А я не верю, - отрезал есаул.
– Да, не верю! Мы с вами, как манны небесной, ждем этого Учредительного собрания. Надеемся, что оно принесет России благоденствие, наведет порядок в стране, положит конец анархии и произволу, вызываемому темными силами революции. А эти темные силы не ждут Учредительного собрания. Они орудуют, науськивая солдат не подчиняться

своим командирам, агитируют бросить фронт, подстрекают крестьян жечь помещичьи имения, натравливают рабочих устраивать саботаж и забастовки. Вот в чем все зло! Сначала надо разгромить эти темные силы революции, а потом уж устраивать Учредительное собрание...

– Кого вы имеете в виду под "темными силами революции?" - пристально посмотрел поверх пенсне штабс-капитан на есаула.

– Ну, конечно, не вас, господин штабс-капитан, и не ваших коллег по партии, - усмехнулся есаул.
– Я имею в виду главным образом разных там анархистов, большевиков и тому подобных. По своей наивности, - простите, пожалуйста, я не хочу вас обидеть, - вы, быть может, думаете, что с ними можно мирно жить?.. Можно найти компромисс?.. Напрасная иллюзия... С большевиками и анархистами можно говорить только языком пуль. В общем, делаю резюме: сначала дать по морде зарывающимся диким фантазерам, а затем уж и созывать Учредительное собрание, чтобы его работе никто не мешал...

– Браво!
– захлопал в ладоши уже захмелевший Константин. Изумительно правильно сказано. Дай я тебя, Чернецов, поцелую за эти золотые слова... Сначала пулю им в лоб, а потом и созывай Учредительное собрание... Ха-ха-ха... Какая ты умница, есаул... Пора кончать со всякими спорами и пререкательствами. Дела надо делать, господа, дела! Верусик, не увлекайся, милая, - мягко сказал он жене, заметив, что черноусый сотник, воспользовавшись горячим разговором офицеров и думая, что этого никто не увидит, с упоением поцеловал ее в розовую щеку.

Вера вспыхнула, а сотник совсем некстати вдруг что-то забормотал о погоде.

– Я глубоко убежден, - с жаром сказал Константин, - что если мы, офицеры, цвет русской армии, объединимся сплоченной железной стеной вокруг Корнилова и Каледина, то мы, уверяю вас, сможем спасти Россию от катастрофы. Ни Керенский, черт, сват и брат спасут страну от гибели. Спасут ее офицеры - лучшие ее сыны...

– И казаки, - мрачно подсказал подъесаул с крысиным лицом.

– Правильно, и казаки, - согласился Константин.
– Хотя должен вам сказать, господа, казаки под влиянием агитации большевиков начинают колебаться...

– Вот-вот, - подхватил подъесаул с крысиным лицом.
– Сейчас-то мы и должны поработать с казаками, чтобы не дать возможности им обольшевизироваться... Нам, казачьим офицерам, легче с ними найти общий язык. Мы с ними связаны и кровью и общими целями и интересами... Я убежден, что если мы умело поведем свою работу, то они нас скорее послушают, чем большевиков.

Есаул Чернецов торопливо, словно боясь, что ему не дадут, налил водки в свой стакан и, не поморщившись, выпил.

– Господа!
– гаркнул он, привставая и окидывая взглядом сидевших за столом.
– Послушайте меня. Есаул Ермаков, безусловно, прав. Нам,

офицерам, передовой части армии, как уже я сказал, не безразлична судьба России, ее будущность. Мы, офицеры, должны быть едины в своих мыслях и стремлениях. Объединившись в крепкий кулак, мы прошибем все на свете... Мы, черт побрал, дадим по морде... извините, Вера Сергеевна... но добьемся, чтобы власть в России была бы не связана никакими группировками и организациями и свободна от разных политических влияний...

– Позвольте, господин Чернецов, - прервал его штабс-капитан Чернышев.
– Как я понимаю, все ваши разговоры сводятся к тому, что как будто назрел вопрос об организации какой-то офицерской партии, что ли?

– К черту все партии!
– взревел есаул Чернецов.
– Презираю все партийные группировки!.. Я - человек, повторяю, вне всякой политики. Разговор идет не об организации какой-то офицерской партии, а вот офицерский союз нам нужен. В этом союзе мы объединимся крепко и будем представлять из себя могучий бронированный кулак, которым расшибем хоть самого сатану.

– Браво!.. Браво!..
– зааплодировали офицеры.
– Верно сказано.

– Значит, организуем офицерский союз?
– вопрошающим взглядом обвел Константин присутствующих.

– Организуем!.. Организуем!
– поддержали голоса.

– Организуем, - отнимая губы от руки Веры, прокричал черноусый сотник, плохо соображая, о чем шла речь за столом.

– А вы как на это смотрите?
– иронически глядя на штабс-капитана Чернышева, спросил Чернецов.

Чернышев глубокомысленно задумался.

– Создать офицерский союз?
– блеснул он стеклышками пенсне, взглядывая на Чернецова.

– Да.

– Что же. Если это нужно для пользы дела... не возражаю.

Виктор незаметно вышел на улицу. Было часов пять дня.

Он шел бесцельно, не зная куда себя деть. В казарму идти было еще рано. День стоял солнечный, тихий, безветренный. Радуясь весенней теплыни, на бульварах весело играли дети. В этот предвечерний час на улицах было еще больше, чем днем, празднично разодетого шумливого народа.

Отовсюду так и плескалось людское веселье, шутки, дружеские восклицания, жизнерадостный смех молодежи. Лица у всех приветливые, смеющиеся. Все куда-то неторопливо идут парочками или группами. И только он, Виктор, одинок. На душе у него стало пасмурно, сиротливо.

"Пойду в казарму, - решил он опечаленно.
– Лягу спать. Какого черта я буду бродить по городу, как бездомный?"

И он, ни на кого не смотря, направился к трамваю.

– Виктор!
– окликнул его нежный девичий голос.

Он оглянулся.

– Марина!
– просияв от счастья, сказал он.

– Куда вы так торопитесь?
– спросила она, улыбаясь.

– Хотел было ехать к себе в роту.

– А у нас были?

– Конечно, - помрачнел Виктор.
– Более двух часов высидел. Может быть, еще бы посидел, да неприятно мне стало, ушел.

– Наверно, опять офицеры?
– догадалась Марина.

– Да.

– Пьют и о политике говорят?
– засмеялась она.

– Если бы только о политике говорили, это было бы еще хорошо.