Юг в огне
Шрифт:
Но этому никто не верил по многим признакам, которые не могли ускользнуть от внимательного глаза, было видно, что полк готовился к выступлению. Но куда и зачем - никто не знал.
Однажды Прохор Ермаков, живший на окраине деревни в хате одного крестьянина, вывел из хлева своего коня и стал его чистить щеткой и скребницей.
Было прозрачное прохладное утро. Только что Прошел небольшой дождь. С неумолчной болтовней в обмытом воздухе метались воробьиные стаи. Дождевые капли искрами вспыхивали на ветвях деревьев. Конь
Прохор успокаивал его:
– Не дури, Васька, не дури! На-ка вот тебе, - сунул он в рот лошади кусок сахара.
Лошадь с удовольствием захрустела зубами.
– Сладкоежка ты у меня, - любовно похлопал Прохор по ее атласной, горячей шее.
Съев сахар, лошадь потянулась бархатистыми губами к уху Прохора, как бы решив попробовать его - вкусное ли оно.
– Ну, ты!
– смеясь, отстранился Прохор.
– Еще откусишь.
– А что ж, - отозвался хозяин, пожилой крестьянин, с длинными запорожскими седыми усами, отесывая топором оглоблю.
– Мне однажды мой конь откусил палец... Поглядите!
– показал он согнутый палец.
– Ну, мой не откусит, - сказал Прохор, ласково глядя на лошадь.
– Это он балуется... Мы с ним большие друзья... Правда, Васька?..
Хозяин сильным ударом втиснул топор в бревно, подошел к Прохору и, вынув кисет с табаком, радушно предложил:
– Закуривайте, пан казак.
Прохор закурил.
– Гляжу я, да и добрый же у вас коняка, - сказал крестьянин, также закурив.
– Ей-ей, правда! Я же сам в кавалерии служил. И вже добре толк в конях понимаю...
– Конь неплохой, - согласился Прохор.
– Всю войну на нем прослужил. Немало он меня из беды выручал... А, как знаете, в битвах конь - первый боевой друг.
Лошадь, действительно, была хороша: высокий, ста шестидесяти сантиметров росту, в меру поджарый, светло-рыжей масти с золотистым отливом донской скакун.
По положению взводного урядника Прохор мог бы сам и не чистить своего коня, поручая это делать дневальным казакам, но ему доставляло большое удовольствие самому возиться с лошадью.
– Когда я служил в драгунах, пан казак, - начал было рассказывать что-то хозяин, но в это время во двор торопливо вошел вахмистр Востропятов.
Прохор заметил, что вахмистр был чем-то встревожен.
– Здравствуйте!
– кивнул Востропятов Прохору и хозяину.
– Чего это ты, Ермаков, вздумал коня холить?.. Уж не на парад ли собираешься?
– На парад в Петроград, - усмехнувшись, шутливо сказал Прохор.
Востропятов пристально посмотрел на Прохора.
– Ты это серьезно?
– Чего?
– Да в Петроград-то?
– Смеюсь.
– А я уж думал, ты в самом деле, - усмехнулся и Востропятов.
– Эх, знал бы ты, какой нам парад готовят.
– Что такое?
– беспокойно спросил Прохор.
–
– Пойдем поговорим.
Прохор закончил чистку, отвел лошадь в хлев, прибрал щетку со скребницей и пошел мыть руки в хату.
– Закуривайте, пан вахмистр, - предложил кисет Востропятову хозяин. Добрый тютюн. Такой крепкий, аж дух захватывает... Сам его приготовляю.
– Можно, - беря кисет, проговорил вахмистр.
Вахмистр закурил и, возвращая кисет крестьянину, спросил:
– Ну, как, хозяин, живется?
– Да чего ж, - неопределенно ответил тот.
– Живем - хлеб жуем...
– И, помолчав, добавил: - Вот прогнали царя, думковали, що в жизни облегчение буде, ан ни черта... Так же с нас налоги дерут, так же пан за аренду земли тяне... Все балакали, що вот-де землю начнут делить крестьянам... Да, должно, ни дьявола того не буде...
– Большевики заставят разделить землю.
Крестьянин живо посмотрел на Востропятова из-под белесых лохматых бровей.
– Большевики, говоришь?
– Да, именно они.
Крестьянин помолчал.
– Это ты, может, и правду кажешь, - раздумчиво проговорил он.
– Тут у нас по селу слух идет, що большевики, мол, люди таки - раз чего захотят, так уж наверняка добьются...
– Верно, - согласился Востропятов.
– А это правда, що вони, эти большевики, справедливой жизни добиваются?
– спросил крестьянин.
– За бедный народ стоят?
– Ну конечно, правда.
Крестьянин хотел еще что-то спросить, но в это время из хаты вышел Прохор и прервал этот интересный разговор.
– Ну, давай, вахмистр, теперь потолкуем.
– Заходьте в горницу, - пригласил хозяин.
– Там никого нема.
– Нет, спасибо, - отказался вахмистр.
– Некогда. Проводи меня, Ермаков, дорогой скажу.
Они вышли за ворота. Улица была пустынна. Почти все жители деревни находились в поле: убирали просо, гречиху, пахали под зиму. Лишь в центре деревни, у школы, где поместился штаб полка, толпились казаки. Да у большой лужи, посреди улицы, возились ребята, пуская бумажные кораблики.
– Дело, Ермаков, принимает серьезный оборот, - начал вахмистр.
– Ты ничего не слыхал?
– Ничего не знаю. О чем?
– Ты давеча сказал, что собираешься на парад в Петроград, так я подумал, что, может, ты знаешь, - сказал Востропятов.
– Это я шутейно сказал.
– Эх ты, тоже мне комитетчик, - насмешливо посмотрел вахмистр на Прохора.
– Для чего ты только и сидишь в комитете? Ты знаешь, куда хотят направить наш полк?
– Нет.
– Сидишь ты в комитете лишь шаровары протираешь, - обозленно выкрикнул Востропятов.
– А толку из вас, членов комитета, никакого. Нас готовят на смертоубийство, а вы ни черта о том не знаете и не ведаете...