Юлия
Шрифт:
— Веруца-а! Все готово! — крикнула Юлия.
— Иду-у-у! — откликнулась Вера.
Украшением стола занималась в основном Вера. Юлия поправляла ее, учила. Она шепнула что-то Вере, и та переставила посуду перед Раду. А когда стол был готов, Юлия обратилась ко всем: — А теперь всем по одному мэрцишору!
— Ой!.. — спохватилась Тасия, вытаскивая из кармана и свои мэрцишоры. — Мои сатанята за этим и прислали меня, вручить вам тоже по мэрцишору. Они пошли в школу своих учителей поздравлять. Раду, открой все двери! Открой
Раду послушно открывает все двери и окна.
— Март ын касэ пуричь афарэ!.. Март ын касэ пуричь афарэ!.. [1] — причитает Тасия по старинному обычаю.
Все сели за стол. У всех на груди красуется по мэрцишору.
— Застал сына Штефана дома? — спросила Юлия Раду.
— Очень уж спешил…
— У отца-то мог бы и подольше погостить! Всему учился, да ничему не научился — встряла Тасия.
— Нынче молодые на месте не сидят, — сказала Юлия.
— Говорят, он в городе важными делами заправляет, — продолжил разговор Раду.
— А не познакомить ли Веруцу с ним?! — воскликнула Тасия, хитровато улыбнувшись.
— Нет-нет! — запротестовала Юлия. — Он чуть ли не каждый раз приезжает с другой женщиной. Нам такие не нужны.
— В свое время и я своего не упустила. Ты, Юленька, тоже!.. Помнишь? — не унималась Тасия.
— Было, да быльем поросло, — отмахнулась Юлия.
— Ох, Веруца, и боевая же Юлия по молодости была! Ох, боевая! — настаивала Тасия.
— Да полно тебе, — запротестовала Юлия.
— Ну-ка, ну-ка расскажите! — заинтересовалась Вера.
— Я все возьму да затею какую-нибудь игру перед домом, чтобы Юлия могла видеть Раду, — звонко засмеялась Тасия. — Прятался он от нас… Потом поговорить захотелось ей… наговориться. И этого ей было мало. Раду из армии, значит, вернулся, а его девушка ждала. Была у него, Вито-рой звали. Да только Юлия прямо как ветер налетела. Витору, как пылинку, сдунула. Мой братец и моргнуть не успел, как под венцом очутился! Юлия, так почему же нам этого парня, сына Штефана, не заманить… для Веруцы?
— Тасия! — Юлия уже начала сердиться.
— Молчу, молчу!.. — хихикнула Тасия.
— Я же сказала: такие нам не нужны, — категорически отрезала Юлия.
— Почему? — вступился Раду. — Сын дяди Штефана парень с головой!
— Вы показывали ему чертежи башни? — спросила его Вера.
— Какие там чертежи! Я ему больше на словах да на пальцах.
— Замысел-то он понял? — настаивала Вера.
— Да не очень… Как вам объяснить. Дома сейчас в городе строятся с плоскими крышами. А ведь красиво же, когда над домом возвышается высоко-высоко башня. Вроде как поднимает дом, что ли?
— А мы оттуда будем наблюдать восходы и закаты! — сказала с радостью Вера.
— Верно! Из нашей башни будет видно далеко.
Увидев, что ее муж вновь заговорил о башне, Юлия с радостью предложила:
— А давай-ка на этой неделе
Раду ответил не сразу. Его лоб покрылся легкой испариной. Он вытер лицо платком и почти с испугом спросил: — На этой неделе?
— Конечно! Поехали! — подбодрила Юлия своего мужа.
— Нет, — сказал Раду погрустнев.
Он посмотрел на часы и встал.
— Ну ладно, вы посидите, а мне по делам надо. В правление. Юлия, дай мне какую-нибудь рубашку посвежее.
Вера вынесла из другой комнаты две рубашки. Подошла к Юлии. Вместе они выбрали одну из них, и Вера подала ее Раду. Юлия вынула из шкафа прекрасную белую шаль с бахромой. Увидев ее развернутой, Тасия и Вера замерли.
— Раду… По случаю Мэрцишора я решила подарить эту шаль нашей Вере. — И Юлия накинула шаль Вере на плечи.
— Да она же кашемировая! Турецкая!.. — ахнула Тасия.
— Это подарок бабушки. В этой шали я вышла на первую хору, помнишь, Раду?
Раду, переодеваясь, не откликнулся.
— А можно мне надеть ее сегодня па дежурство? — спросила Вера, оглядывая себя в зеркало.
— Раду, проводи Веру до больницы! Ты же знаешь, женщина смотрится в полный рост только тогда, когда рядом с ней мужчина.
— Я же на мотоцикле! — запротестовал Раду.
— Тем более! Прокати ее, — попросила Юлия.
В гостиной стояли переодетые Раду и Вера. Раду выглядел несколько смущенным. Юлия смотрела на Веру зачарованно, а Тасия беспокойно переводила взгляд с одного на другого. Раду вежливо пропустил Веру к выходу.
По дороге мчался мотоцикл. Вера крепко прижалась к Раду, закрыла глаза… Раду незаметно сбавил скорость, выбирая ровную дорогу. Затем и вовсе остановил мотоцикл. Так и сидели они некоторое время молча. Шагах в двухстах от них, на обочине рядом с лесочком, Раду увидел нежный, только что распустившийся подснежник. Он сиял перчатку и осторожно прикоснулся к руке Веры. На мгновение дрожащая рука девушки сжала руку Раду.
Вера сошла с мотоцикла и пошла вперед по дороге. Раду тоже сошел с мотоцикла, сорвал подснежник и крикнул ей вслед: — Подснежник! Первый!.. Живой Мэрцишор!
Но Вера, не оглянувшись, сняла с головы шаль, ускорила шаг, все дальше и дальше уходя от Раду.
За неубранным столом все еще сидели Юлия и Тасия.
— Слушай, гляжу я на вашу Веру… — сказала Тасия, сверля Юлию глазами.
— Да, мой Раду просто ожил. Ласковый стал, внимательный. Дома бывает чаще. Ты слышала? О башне снова заговорил!
— Слышать-то слышала…
— Чует мое сердце, достроит.
— Может, и в самом деле достроит, только…
— А то я уж и надежду потеряла! Сколько лет живем в недостроенном доме! Я теперь что ни куплю, ему все нравится! А давно ли было, спрошу — ответит, а сам и рта не раскроет. Уйдет рано, придет затемно! А теперь, заметила?