Юность без Бога
Шрифт:
Чего он от меня хочет? — думаю я, посматривая на него с недоверием.
— Я имею кое-что важное вам сообщить, но сперва ответьте мне, пожалуйста, на два вопроса. Итак, во-первых, понимаете ли вы, что после того, как прокуратура возбудила против вас дело, ни в одной школе этой страны вы преподавать не сможете?
— Да. Я понимал это еще до того, как дал показания.
— Это радует! Теперь, второе. На что вы собираетесь жить? Я полагаю, вы-то вряд ли являетесь обладателем акций лесопилки,
— А, дети в окнах! Про них-то я и забыл.
И лесопилка, которая больше не пилит…
Как давно все это было!
Как будто в какой-то другой жизни…
И я говорю:
— У меня ничего нет. И мне еще надо помогать родителям.
Он серьезно смотрит на меня и говорит после небольшой паузы:
— У меня к вам предложение.
— Что? Предложение?
— Да. Только в другой стране.
— Где?
— В Африке.
— У негров? — И тут я вспоминаю, что меня зовут Негр, и не могу удержаться от смеха.
Он остается серьезным.
— Почему вам это кажется таким смешным? Негры — такие же люди.
Кому вы это рассказываете? — мог бы ответить я, однако вместо этого выслушиваю, что он мне предлагает: я мог бы работать учителем, правда, в миссионерской школе.
— Мне нужно будет вступить в орден?
— Нет, это не обязательно.
Я раздумываю. На сегодняшний день я верю в Бога, но не верю, что белые могут облагодетельствовать негров, ибо предлагают им своего бога в качестве грязной сделки.
Так я ему и говорю.
Он реагирует спокойно.
— Станете ли вы использовать свою миссию для грязных сделок, зависит только от вас.
Не ослышался ли я?
Миссию?
— У каждого человека есть миссия.
Правда!
Мне, например, нужно поймать Рыбу. Это — моя миссия.
И я объясняю священнику, что поеду в Африку, но только после того, как вызволю из тюрьмы девочку.
Он внимательно выслушивает меня.
Потом говорит:
— Если вы так уверены, что знаете, какой незнакомый парень это сделал, нужно сообщить об этом его матери. Мать должна знать все. Ступайте прямо к ней.
Конечная остановка
Я еду к матери Т.
Швейцар в гимназии дал мне адрес. Держался весьма прохладно, ведь заходить в здание мне запрещено.
Да и не пойду я туда, уеду в Африку. Сейчас сижу в трамвае.
Мне до конечной остановки.
Красивые дома понемногу сменяются неказистыми. Проезжаем бедные кварталы и попадаем в район роскошных вилл.
«Конечная! — объявляет водитель. — Всем выйти из вагона!» Я был единственным пассажиром.
Воздух тут заметно чище, чем там, где живу я.
Где здесь номер двадцать три?
Сады ухожены, тут нет
Наконец, нахожу двадцать третий дом.
Высокие ворота, дома за ними не видно — так велик парк.
Звоню и жду.
Появляется привратник, пожилой мужчина. Калитки не открывает.
— …Вы бы хотели?
— Я бы хотел поговорить с фрау Т.
— По какому вопросу?
— Я учитель ее сына.
Он открывает решетчатую калитку.
Мы идем через парк.
За темными елями виднеется дом.
Почти дворец.
Слуга уже ждет нас, и привратник препоручает меня слуге!
— Господин хотел бы говорить с милостивой фрау. Он — учитель молодого господина. — Слуга кланяется.
— Тут могут возникнуть трудности, — говорит он учтиво. — Дело в том, что милостивая фрау сейчас как раз принимает гостей.
— Но мне нужно срочно переговорить с ней по очень важному делу.
— Не могли бы вы записаться на завтра?
— Нет, это касается ее сына.
Он улыбается и делает еле заметный пренебрежительный жест:
— У милостивой фрау часто нет времени и для ее сына. И молодому господину обычно тоже приходится записываться.
— Послушайте, — говорю я, бросая на него сердитый взгляд, — доложите обо мне немедленно или же вы понесете ответственность!
Он ошарашенно смотрит на меня, потом опять кланяется.
— Хорошо, попытаемся. Следуйте за мной.
Мы входим в роскошный холл и поднимаемся по лестнице на второй этаж. По лестнице нам навстречу спускается дама, слуга приветствует ее, она ему улыбается. И мне.
Я ведь ее знаю? Да кто же это?
— Это была киноактриса Икс, — шепчет мне слуга.
Ах, ну да, точно!
На днях я впервые видел ее. Она была фабричной работницей, которая вышла замуж за директора фабрики.
Она — подруга оберплебея.
Вымысел и правда жизни!
— Она художник от бога, — убежденно говорит слуга, и вот мы оказываемся на втором этаже.
Дверь открыта, слышно, как госпожа смеется. Сидят, должно быть, в соседней комнате. Пьют чай.
Слуга заводит меня в маленький салон и просит присесть, он постарается устроить нам встречу при первой возможности.
Прикрывает дверь. Остаюсь один и жду. До вечера еще далеко, но дни стали короче.
На стенах висят старые гравюры. Юпитер и Ио. Амур и Психея. Мария Антуанетта.
Это розовый салон с большим количеством золота.
Сижу на стуле, вижу стулья, стоящие вокруг стола. Сколько ж вам лет? Уже скоро двести…
И кто только не успел на вас посидеть.
Люди. Они говорили: «Мы сегодня идем на чай к Марии Антуанетте».
Люди. Они говорили: «Мы сегодня идем на казнь Марии Антуанетты».