Юность без Бога
Шрифт:
Я спрашиваю:
— А какой у вас девиз?
— «За правду и справедливость»!
Он весь дрожит от жажды деятельности.
— Клуб будет следить за Т., за каждым его шагом и вздохом, днем и ночью, и ежедневно будет предоставлять мне отчет.
— Отлично, — говорю я и невольно улыбаюсь.
В детстве мы тоже играли в индейцев.
Только джунгли теперь другие. Теперь они тут, у нас.
Два письма
На следующее утро я получаю
Нет, я о вас подумал. И о вас тоже.
Успокойтесь, голодать мы уж как-нибудь не будем!
«Мы всю ночь не спали, — пишет мама, — все думали о тебе!»
«И чем мы это заслужили?» — спрашивает отец.
Он мастер цеха на пенсии, а мне сейчас надо подумать о Боге.
И все-таки, мне кажется, он у вас не живет, хотя вы и ходите в церковь каждое воскресенье.
Сажусь писать родным.
«Милые родители, не волнуйтесь, ведь Бог же поможет нам…»
Останавливаюсь. В чем дело?
Но ведь они же знают, что я в Него не верю, и подумают: вот, теперь он пишет о Боге, потому что у него дела плохи.
Нет, не надо, чтобы кто-нибудь так думал!
Мне стыдно…
Я рву письмо.
У меня пока есть гордость!
И весь день потом хочу написать родителям.
Но не делаю этого.
Я начинаю снова и снова, но душа у меня не лежит вывести слово — «Бог».
Наступает вечер, и у себя в квартире мне становится жутко.
В ней так пусто.
Выхожу на улицу.
В кино?
Нет.
Иду в бар, где недорого.
Там встречаю Юлия Цезаря, он у них — завсегдатай.
И он мне искренне рад.
— Это с вашей стороны было так достойно рассказать обо всем, и о шкатулке, в высшей степени достойно. Я б не смог! Уважаю, уважаю!
Мы выпиваем и обсуждаем судебный процесс.
Я рассказываю про Рыбу…
Он выслушивает меня очень внимательно.
— Конечно, этот самый и есть Рыба, — замечает он. А потом улыбается и говорит: — Если я смогу быть вам чем-то полезен, я в вашем распоряжении, у меня ведь тоже есть связи…
Да, связи у него, безусловно, есть.
Наш разговор то и дело прерывают. Я вижу, с каким глубоким почтением приветствуют Юлия Цезаря, многие идут к нему за советом, как к мудрому и знающему человеку.
Все они — сорная трава.
Аве Цезарь, идущий на смерть, приветствует тебя!
Внезапно во мне просыпается тоска по растлению. Как бы мне хотелось иметь булавку для галстука с черепом, у которого зажигаются глаза!
— Смотрите — письмо! — окликает меня Цезарь. — Оно выпало у вас из кармана.
Ах да, письмо!
Цезарь в это время как раз разъясняет некоей фройляйн новые параграфы в законе об общественной морали.
А я думаю о Еве…
Как
Я сажусь за другой столик и пишу родителям: «Не волнуйтесь, ведь Бог нам поможет!»
И уж больше письмо не рву.
Или я написал им только потому, что напился?
Неважно!
Осень
На следующий день хозяйка вручает мне конверт, его передал посыльный. Это голубой конверт, я вскрываю его и не могу не улыбнуться.
Заголовок гласит: «Первый отчет клуба».
А потом написано: «Ничего особенного не замечено».
Да, да, молодцы, клуб!
Они борятся за правду и справедливость, но не заметили ничего особенного!
Я тоже ничего не заметил.
Что же сделать, чтобы ее не осудили? Думаю о ней все время…
Так я люблю эту девочку?
Не знаю.
Знаю только, что хотел бы ей помочь…
У меня было много женщин, я не святой, и женщины те не святые.
Но сейчас я люблю по-другому.
Это оттого, что я уже не молод?
Это старость?
Пустяки, ведь еще лето!
И каждый день я получаю голубой конверт: второй, третий, четвертый, пятый отчет клуба.
Нет, ничего особенного не замечено.
А дни идут…
Яблоки уже поспели, и к ночи опускается туман.
Стада с летних пастбищ вернулись домой, поля опустели.
Да, пока еще лето, но снег не за горами.
Я хочу помочь ей, чтобы она не мерзла.
Хочу купить ей пальто, ботинки и белье.
И ей не надо будет раздеваться…
Мне только нужно знать, пора ли уже выпадать снегу.
Все еще зелено.
Но ей не нужно быть со мной.
Только бы ей было хорошо.
Гость
Сегодня с утра у меня был посетитель. Я не сразу его узнал, оказалось, это тот священник, с которым мы рассуждали как-то об идеалах человечности. Вошел; одет в обычный гражданский костюм: темно-серые брюки, синий пиджак. Я оторопел. Он что, сбежал из ссылки?
— Вас удивило, что я в мирском? — улыбается он. — А именно так я в основном сейчас и одеваюсь, ситуация у меня изменилась, ссылка моя закончена, и поговорим теперь о вас! Я читал в газетах о вашем мужественном признании и появился бы и раньше, да только для начала надо было добыть ваш адрес. Вы, кстати, сильно изменились. Что-то в вас появилось другое. Правда, вы смотритесь гораздо веселей!
— Веселей?
— Ну да. И вы должны радоваться, что рассказали про шкатулку, хотя теперь полмира ваше имя и треплет. Я часто вас вспоминал, и это несмотря… а, возможно, как раз потому, что вы мне тогда признались, что не верите в Бога. А, может, вы с тех пор стали думать о Нем несколько иначе…