Ювенилия Дюбуа

Гиливеря Николай

— ДА КАК ВЫ СМЕЕТЕ?! МЕНЯ! ОБВИНЯТЬ! В ПОДОБНОМ ЦИРКЕ! — Кричал Валентин Несмеянов с правильной расстановкой ударений и правильной интонацией.

— Я вас не обвиняю, а говорю внутренние правила устройства с-ы. — Спокойно отозвался Алексей.

— А ГДЕ ДОКАЗАТЕЛЬСТВА?! ГДЕ?! — Не унимался п-к.

— У меня на канале и в личной документации.

— ТАК ПОЧЕМУ ТОГДА В С-Д НЕ ПОЙДЁТЕ СО ВСЕМИ ОБВИНЕНИЯМИ?

— Не смешите н-д, Валентин. Мы все знаем, что меня игнорируют по всем вопросам. Вспомните хотя бы тот факт, что местные органы в-и отказались возбуждать у-е дело по вопросу п-я на меня. Вы все —

повязаны, вот и всё.

— Зал, тише! Слово Павлу Зюзикову. — Андрей всё больше давал говорить гостям, стараясь чаще оставаться в стороне. Как-то один критик из шоубиза высмеял, как Соловьёв всё время пытается доминировать над гостями и залом, пытаясь тем самым, цитата: «Компенсировать своё тяжелое детство, где все его мешали с грязью из-за полнейшей заурядности».

— Спасибо, Андрюш. Построй ты всех этих любителей покричать. — П-г в шутку повернулся к залу, с улыбкой грозя кулаком. Послышались смешки. Градус спал. — Так вот, возвращаясь к вам, Алексей. Вы хотите сказать, что в других с-х лучше? Вы хотите всем нам сказать, что з-д со всей своей прокисшей pederastiey, потерей института брака лучше, чем мы? Вы ведь хотите очень развитое общество, а развитое общество сейчас — это человек, который вычеркнул свой б-й п-л, завёл себе т-ю ж-у; человек, который преклоняет колено перед каждым б-м, который родился с другим ц-м к-и. Вы этого хотите для своей р-ы?

— Послушайте, Павел. Да и вообще я обращусь ко всем, кто смотрит передачу. Я уже много раз повторял, но придётся, походу, повториться снова: мне плевать, что происходит в других с-х. Мне без разницы перед кем и кто преклоняет колено. МНЕ! ВАЖНА! МОЯ! С-А! Мне не важно, что происходит у других. Меня пугает, что происходит здесь. Да, у з-а большие проблемы с собственной с-й. Эта с-а переступила черту адекватного равновесия, всё полетело у них к чертям. Но это совершенно другой вопрос. А мы сейчас говорим о такой вещи, как С-Е В-Ы! Мы называем эту с-у демократической, но вся наша демократия — это возможность выбрать, где купить себе трусы, да какой есть хлеб. Выйдите на улицу, походите по мусоркам ближайших супермаркетов, насладитесь прекрасным зрелищем, как бабушки и дедушки п-я по п-м! Запомните эти кадры, ведь такое будущее может ожидать любого из нас, учитывая нашу мёртвую э-у, беря в расчёт наше образование и всё медиапространство, которое нас окружает. Из нас выращивают р-в! — Закончил Алексей.

Привычная волна свинячьего ора вновь ударила по ушам. Соловьёв собирался мощно гаркнуть, учитывая, что в микрофоне он услышал недовольную нецензурную брань Лидии. Но из общего гомона начали выделяться отдельные голоса, которые скандировали одну и ту же фамилию.

— Не останавливай ни в коем случае! — Первая среагировала режиссер.

Соловьёв присмотрелся. Камеры уже взяли крупным планом группу молодых людей, успевших снять свои футболки, а на груди каждого было по одной букве. Вместе они образовывали фамилию: «П-В».

Молодые люди держались плечом к плечу. Зал стих. Головы были повёрнуты в сторону нарушителей. Молодые рты громко и яро скандировали: П-В! П-В! П-В!

— Боже, у меня что, сегодня праздник? — Снова дала о себе знать Лидия. — Так, Андрюша, сейчас тебе нужно прекратить этот балаган. Сначала Алёшеньку нашего подколи, чтобы гнев от такого зрелища лёг на его голову. Затем попроси охрану

вывести нарушителей. Группа готова.

— Алексей! АЛЕКСЕЙ! УСПОКОЙТЕ, ПОЖАЛУЙСТА, СВОИХ П-Х СТОРОННИКОВ! А ТО ИХ П-Я УЖ БОЛЬНО СИЛЬНО БЬЁТ ПО УШАМ!

П-в сидел с красным лицом, не говоря ни слова. Он смотрел в одну точку, ничего не предпринимая.

— Охрана! Можно охрану пригласить? Выведите нарушителей из зала! — По сценарию пролепетал ведущий с озабоченной физиономией.

Трое взрослых мужчин в чёрных майках деликатно устранили зачинщиков.

— Алексей. Я журналист газеты «Спутник», Тарас Марченко. Скажите, пожалуйста, вы ребятам этим проплатили акцию или это их добровольный акт?

— Конечно он проплатил! Л-К! — Это уже Полынкин.

— Игнат, прекратите, все и так знают, чья вы к-а. — Спокойно ответил Алексей. — А отвечая на ваш вопрос, Тарас, я скажу, что не имею никакого отношения к подобной акции несовершеннолетних лиц. Во-первых, нужно задать вопрос организаторам данной программы: зачем они вообще их пустили как гостей? Во-вторых, подумайте сами, ведь это глупо и нелепо выглядит. Такая акция только компрометирует меня, а стал бы я сам себя ставить в такое положение? В-третьих, вся ситуац…

Снова прогремел возмущённый гогот почти сотни голосов. Такое в эфире редко когда бывало. Журналист газеты «Спутник» только сочувственно кивнул Алексею. Вся эта телепрограмма начинала походить на полнейший цирк. Причём впервые Лидия позволяла толпе так яро создавать негативные волны. Её замысел начинал читаться вполне ясно.

П-у стоило догадаться, что приглашен он был в эту передачу, на этот г-й к-л только затем, чтобы его публично смешали с грязью. Чтобы миллионы людей увидели, как целая орава таких же, как они, ненавидят человека, который развращает чужих детей, подставляя их под дубинки. И что хоть этот незаконный л-р является таким ужасным человеком, но посмотрите мол, на Вождя и всех, кто с-т г-у. Посмотрите, увидьте, господа, как мы т-ы. Как мы не стираем в порошок такого провокатора-террориста и изменника, а даём ему слово на всю с-у. Но с-а его не любит, не навести ему здесь свои pidorskie порядки.

— СТОП! Перерыв. — Это Лидия гаркнула всё в тот же микрофон, только переключив связь с наушника Андрея на общие колонки. — Зрители сидят на своих местах. Гости программы, и ты Андрюш, можете перекурить. Через десять минут продолжим. — Режиссер отключилась, а потом, вспомнив то, что хотела ещё добавить, снова включила. — И да, ещё. Обращение к залу: когда начинаете возмущаться, возмущайтесь по группам! Вам ясно? Когда слишком много голосов начинает кричать, то невозможно различить ни слова. А возмущение должно быть более конкретизированное. Это всё.

Лидия, Соловьёв, Несмеянов и актриса Таранова отправились перекурить на улицу. Нелюбимый всеми Полынкин увязался следом. П-в же остался сидеть на гостевом диване с круглыми глазами и непониманием на лице.

После перерыва были ещё всякие мелкие л-ы-о-ы, которые говорили на один манер. В основном цеплялись по всяким мелочам, например: в-я п-а. Но она мало кого интересовала. Все мнения сводились к тому, что главное, чтобы не было в-ы, а нынешний В-ь с этим блестяще справляется. В остальном можно потерпеть. Пыл Алексея поубавился, да и Соловьёв потерял к нему интерес по наставлению своего кукловода.