Ювенилия Дюбуа
Шрифт:
— Почему вы им не симпатизируете?
— Зачем мне симпатизировать человеку, который идёт против руки, которая меня кормит?
— Вот то-то и оно. Правда, видите ли, в чём загвоздка, вы не проявляете симпатии к человеку, который так же, как и вы, кормится с г-й кормушки. — Кокетливо улыбнулся Понтыненко.
— Подождите… В каком это смысле кормится из общей кормушки? Он ведь живёт за счёт к-х денег школьников на обед. Его урожай — донаты.
— Эх, мой неосведомлённый друг, я так понимаю, подобной информацией больше не вооружают глашатаев нашего порядка… Предсказуемо, меньше утечки.
—
— Уже начинаете бояться за собственную жизнь? Понимаю. Могу вас заверить, разговор наш имеет крайне конфиденциальный характер, и я гарантирую вам, неприятностей у вас не будет, если вы сами не нашлёте их на себя. К тому же, я говорю не так, чтобы уж сверхтайну. За такое не расстреляют ни меня, ни вас.
Обе сигареты дотлели. Понтыненко учтиво забрал бычок собеседника вместе со своим, смыв в унитазе. Рука метнулась за пачкой. Андрею снова была предложена сигарета, но он отказался, поэтому Антон Арсеньевич закурил в одиночестве.
— Но упечь могут?
— Могут. Причём очень надолго. А вы собираетесь разболтать всё, что услышите направо и налево?
— Никак нет, Антон Арсеньевич. Но уши есть везде.
— Тут не поспоришь. — Мужчина снова подмигнул ведущему. — Так вот, по поводу твоего нелюбимого Лёшки П-а. Эх, Лёша, Лёша…
— …
— Как тебе такой факт, что всеми известный бандит, баламут, растлитель п-х умов и л-р незаконной о-и, является всего лишь хорошим п-м актёром, которого наняло г-о?
— Что за бред! Простите… [ЦЕНЗУРА] совсем нервным сделал. Вы меня простите, но…
— Вы извинились уже два раза, причём в обоих случаях этот жест этикета не имеет серьёзных обоснований.
— Пр… — Снова осёкся Соловьев, мысленно обругав себя за то, что выставляет себя идиотом. Обоснования так полагать у него были, иначе вёл бы он себя как наивный мальчишка. — Я просто хочу сказать, что услышанное представляется мне вещью абсурдной и несуразной. Уж пр… за такую прямолинейную критику. Но, с другой стороны…
— Вот именно. С другой стороны, у тебя нет причин мне не верить. Согласись, ты мальчик взрослый, неужели ты не считаешь такой подход, не считаешь такой план выдающимся? Сам рассуди: последнее, что люди могут ожидать, является именно этим. Абсурдом. Идеальное преступление. Выдающаяся игра лучших умов.
— Но если это так, то, то в чём смысл? Зачем г-у создавать себе врагов? Зачем нам человек, который идёт против своей же в-и? — Тут уже Соловьёв достал свою пачку сигарет. Нервно закурил, погрузив свой ум (а вместе с ним и взгляд свой) в глубокое размышление.
— Всё проще, чем кажется, товарищ Соловьёв. Неужели вы думаете, что г-у плевать на ту маргинальную (так будем называть тех, кто предаёт действующих п-в, критикуя их подход у-я с-й) часть общества, на всю эту б-ю и недовольную молодёжь? Если да, то вы полный дурак, уж простите за грубость. Мудрые люди, — Антон Арсеньевич тыкнул указательным пальцем вверх, — там сидят. Совсем не дураки. В-ь и его свита знают, что у всего есть предел.
У народа есть точка кипения, когда огромная масса, все эти недовольные и обиженные, могут в-ь, пойти на отчаянный шаг, начать р-ю! Любая р-я обходится очень недешево, как для устроивших
Вы должны понимать, что такой исход нашим г-м уж точно не нужен. Поэтому исторически сложилось, что наши предшественники начали придумывать себе мнимых в-х в-в, наполняя головы людей д-й по поводу н-х отношений, несуразных з-в там. Да и вообще, главное, чтобы не в-а! Хе-хе. Дальше — интересней.
Последующие поколения пресытились подобной ересью, стали более избирательны к информационной платформе. Начали проверять там всё, сопоставлять факты и выяснили, что их попросту, если и не дурачат, то очень сильно приукрашивают действительность. Что делать в таком случае? Правильно. В голову пришла идея создать в-о в-а! Да не просто в-а, а такого человека, который смог бы объединить всех несогласных в одну большую группу, возымев над ними авторитарно-доверительную в-ь…
— Но если это так, то в чём г-у от этого прок? Ведь тот же П-в только и выполняет что роль занозы в заднице. М-и свои устраивает, всё о е-е тут грезит.
— А вы разве не грезите? Только не говорите мне, что когда вы выйдете на пенсию, то не уедете на какое-нибудь Г-а, где у вас уже куплен домик. Не занимайтесь лицемерием, по крайней мере, при мне. Всем не уехать, но вот в-и рано или поздно могут себе позволить жизнь, о которой принято молчать в целях п-о кредо.
— Ладно, хорошо. Но смысл-то должен быть. Что, этот хрен потом сдаёт информацию об участниках? Стравляет их с г-м, чтобы то показало свой большой болт?
— Ха-ха! Какой вы наивный, мой мальчик, ну ничего. Всё гораздо элементарнее! Вот смотрите, будем опираться на пример с Алёшенькой. Он берет всю концепцию своего мнения супротив г-у. Он громко кричит, что все они в-ы, л-ы. Народ тяжело обмануть, поэтому в свою негативную информативную базу он вкрапляет информацию д-ю. Про отдельных в-х ч-в, про несправедливость з-я какого-то там лица. Причём, всю д-ю базу выдаём ему мы.
Все эти детишки начинают восхвалять новоявленного героя. Ах, посмотрите, человек чести и слова. Они полностью погружаются в это с-е; в отстаивание своих г-х п-в. Алексей, как и подобает хорошему актёру, весьма детально погружается в свою роль. Иногда смотришь на его блоги, его поведение и думаешь, а не соскочил ли наш человек? Не заигрался ли случайно? Но нет, это просто мастерство! Наш Лёша идёт строго по написанному сценарию. Сначала этот сценарий коренного р-а. В следующей главе Лёша должен будет немного смягчиться. Он начнёт очень плавно и нежно вносить поблажки всем п-м в-м.
На следующем этапе он начнёт изредка кого-то хвалить за конкретные (очень редкие, скажем так) поступки. Потихонечку, шаг за шагом, мы придём к тому, что все эти борцы превратятся в наших невольных союзников и всё останется на своих местах. Вот так вот. Я даже не исключаю такой вероятности, что может Лёшу когда-нибудь придётся п-ь за стол п-я, может роль его будет чуть ниже, но сам факт, что это будет тот же самый В-ь — остаётся неизменным. И все они идут по написанному сценарию…
— Так получается, кто же тогда пишет этот сценарий?