Ювенилия Дюбуа
Шрифт:
— Здравствуйте, Алексей. Как вы себя чувствуете после о-я? До сих пор считаете, что это заказняк? — Соловьёв решил начать с актуальной шутки.
— Спасибо, что вот так с ходу спросили, Андрей. Чувствую себя превосходно. Бег по утрам придаёт мне новый заряд с утра, вам бы тоже не помешало, знаете ли.
— Господи, АНДРЕЙ! Зачем ты его провоцируешь? Сейчас ост…, хотя, ладно, просто вырежем. Продолжай, но давай ты немного будешь придерживаться плана. — Лидия грызла кожу на указательном пальце.
— Хорошо, хорошо, намёк я принял, — дружески продолжил Андрей. — Знаете, ни для кого не секрет какой
— Не вопрос, Андрей. Я человек, такой же законный г-н этой с-ы, как и все здесь присутствующие. Просто я человек, которому не всё равно на то, что происходит с моей любимой р-й.
— А извините, а что с ней такого ужасного происходит?
— Я считаю, что [ЦЕНЗУРА], которые доят наши кошельки, но ничего не делают для народа.
— Так. И?..
— И я хочу сделать так, чтобы достойный человек имел право б-я на должность г-ы г-а, а народ имел з-е п-о голосовать [ЦЕНЗУРА]! Проще говоря, я считаю свою р-у уже давно не демократической с-й. У нас не г-а г-а, а ц-ь. — Алексей закончил говорить с серьёзным выражением лица.
В зале воцарилась секундная тишина, а затем все разом вдруг взорвались. Каждая присутствующая пожилая женщина начала что-то выкрикивать. К старческим визжащим голосам примешались голоса и мужчин, а потом в их кучу запрыгнули голоса приглашенных публичных д-й. Только их крики заглушали крики людей с зала, так как у каждого имелся прикрепленный микрофон-петелька. Пока ничего нельзя было разобрать.
Соловьёв держался спокойно. Он специально оттянул немного времени, дабы о-р насладился всем гвалтом «народного гнева» в его адрес, и только потом театрально опомнился, начав призывать к порядку:
— Я попрошу у зала тишины! Подождите! Тишина в зале! — Поставленным тоном произнёс Соловьев. Все голоса как один умолкли. — Давайте будем цивилизованными людьми.
— Вы сгущаете факты! — Раздался голос Полынкина Игната. Камера взяла его крупным планом. В нижней части кадра монтажер потом вставит информационную полоску с именем человека и родом деятельности. — У нас в с-е в-ы уже давно проходят честно, и это факт! Сколько камер, сколько следящего персонала? Всё у нас кристально!
— Да? А все эти камеры, следящий персонал, кому они принадлежат? Кто им платит? — Парировал П-в. Улыбка снова засияла на лице.
— Г-о естественно, но это никак не говорит в пользу о ф-и! Каждый человек имеет право наблюдать за процессом в прямом эфире, и вы это знаете.
— Да. Мои в-ы-н-и нашли десятки очевидных в-в. Записали их даже, чтобы предоставить с-у доказательства о ф-и, а с-д их признал недействительными. А потом у этих в-в! — Тут Алексей сделал драматичную паузу. — Потом у этих п-в появилась целая кипа проблем из-за вашего так называемого демократического г-а! Вот и вся демократия. Ребят, которые делают большой вклад в улучшение жизни всех нас, начали отчислять из университетов, увольнять с работ. А у одного из них даже прошел о-к, и о боже, как неожиданно, обнаружили пакет [ЦЕНЗУРА] дряни, хотя парень всю жизнь спортом занимался, никогда не преступая з-н. Подобное называется мерзкой преступностью!
Андрей
— Да что вы знаете о п-е?! — Донёсся голос этого пожилого мужчины. Он сидел в третьем ряду посередине. На фоне голосов с участием микрофона его почти никто не услышал.
Андрей хотел осадить его, но голос Лидии скомандовал: «Не останавливай, пусть скажет. Попроси, чтобы дали микрофон».
— Вас не слышно. Дайте мужчине микрофон, пусть скажет. Тишина в зале!
Молодая ассистентка (проходящая практику на телевидении) появилась из ниоткуда рядом со зрительской зоной. В руках у неё блестел микрофон. Она пробралась к поднявшемуся с места мужчине.
— Пожалуйста, представьтесь! — Обратился Андрей.
— Здравствуйте. Бунин Союз Демьянович. Являюсь главой клининг-отдела в офисной части на машиностроительном предприятии. Также являюсь добровольцем, который входит в комиссию наблюдения на в-х. А ещё я люблю свою с-у! И хочу сказать этому вот мужчине, что он ни черта не разбирается в п-е! Что он раскачивает лодку, заражая умы молодёжи заведомо ложной информацией! НАША С-А САМАЯ СИЛЬНАЯ, НАШ В-Ь САМЫЙ ЧЕСТНЫЙ ЧЕЛОВЕК, И МЫ, САМЫЙ СИЛЬНЫЙ И ЛУЧШИЙ НАРОД НА ВСЁМ ЭТОМ С-Е! — Побагровел Союз Демьянович.
Зал громко зааплодировал этой вдохновляющей речи. Снова послышались выкрики с места. Соловьёв только мотнул головой, ожидая, когда все успокоятся. По опыту он знал, речь с зала занимает меньше восхищения.
— Спасибо вам, Союз Демьянович за честное мнение. Многие очень польщены вашими словами. — Закончил с Буниным Андрей.
— Бедный человек… Вы не понимаете, что говорите. Вы полностью п-ы классической а-й. Вы представить не можете, насколько сейчас неинформативно прозвучали. — Спокойно сказал Алексей, смотря прямо на Союза. Тот, в свою очередь, только что-то шевелил губами, краснея лицом, но слышно его не было.
— То есть, любовь этого человека к своей о-е для вас является а-й? — Встряла актриса Таранова. Теперь камера вырывала её крупный план.
— Так вступили бы в з-ю п-ю и боролись честно! — Вставил свои копейки Валентин Несмеянов, лидер п-и «СВЕТ».
— Да, Алексей, почему вы просто не вступите в п-я п-ю и не начнёте свою п-ю борьбу, вместо того чтобы устраивать свои н-е м-и, становясь вечным гостем тюремных камер. — Это уже Соловьёв подхватил.
— Я, в отличие от вас, действительно люблю свою р-у. Желаю для неё только лучшего. — Начал П-в, но зал снова оживился, не дав продолжить.
— Тишина в студии!
— Да, спасибо, Андрей. Так вот, я люблю свою р-у и хочу, чтобы она процветала. Поэтому замечание Тарановой считаю неуместным. А по вопросу п-и, разве в наш век кто-то ещё верит в такой бред, как о-е п-и? Не смешите меня. Все эти нахлебники являются актёрами большого театра. И не более. Нанятые, чтобы только создавать видимость борьбы! Вы, н-д! Спросите, откуда все эти п-и кормятся? Так вот, не утруждайтесь! П-и даже самого низкого ранга, которые кое-как умудряются набрать ноль целых одну сотую процента на в-х, все эти ненужные люди кормятся за счёт н-в г-н, а все н-и принадлежат сами знаете кому. Вот и делайте выводы! — Яро закончил Алексей в нарастающем оре возмущённых голосов.