Южно-Африканская деспотия
Шрифт:
А тем временем, в Кимберли собралась обратная экспедиция. Повел ее Стефанос, воодушевленный принесенной добычей и тем, что после трехмесячной вахты, в следующий рейс он попадет в поместье, хотя многие в поселке, вспоминая поместье с ностальгией, тем не менее, не хотели туда уезжать. Стефанос повел с собой девять человек. Бобров решил увеличить население Кимберли и посылать каждый раз народу больше чем приходит оттуда.
Стефанос, по всей видимости, был невезучим человеком, потому что через несколько дней после его ухода дежурный с мыса сообщил, что видел далеко в океане паруса. Он сразу же разжег костер и на следующее утро в бухту вошли все три шхуны. Строители дороги, не успевшие пройти и пятидесяти метров
Сам он засел в квартире Боброва с отчетом. Златка с Апи лежали тут же поверх покрывала во фривольных позах, создавая надлежащий фон для разговора. Из всего Вованова описания путешествия туда и обратно, изложенного им довольно скупо, они выделили три момента, хотя и делали вид, что совершенно не прислушиваются к разговору. Первый момент это заключение устного договора о торговле с аборигенами, второй — перипетии плавания по Средиземноморью (это было забавно), ну и третий — разговор со Смелковым.
А вот Бобров, в отличие от своих жён, Вованово близкое знакомство с неграми оценил сразу. Причем оценил громко и где-то даже безудержно. На него даже сам Вован посмотрел с удивлением. Но его удивление быстро прошло, когда Бобров пояснил ему, на какую золотую жилу он наехал. Вован, конечно, знал от Смелкова, что все это значит, но Бобров, владеющий гораздо более обширной информацией и к тому же сам почти африканец сумел таки Вована завлечь и зажечь. Юркины высказывания послужили Боброву дополнительным поводом для начала построения гигантской африканской пирамиды, которая из-за малой пропускной способности портала куда хорошо пойдут только такие компактные товары как алмазы и, с натяжкой, слоновая кость, должна была быть реализована в древнем мире, который по стандартам удобств должен быть подтянут к концу века двадцатого. Ну, не весь мир, конечно. И не для всех. На такое даже Серега бы не пошел при всей его страсти к прогрессорству. А вот сделать для себя какое-нибудь государство…
Особенно подстегнуло Бобровскую мысль Вованово предложение производить огранку найденных алмазов на месте. А когда он узнал, что стоимость бриллиантов превышает стоимость сырья в сотню раз. А тем более, о том, что Юрка пообещал достать оборудование и может даже специалиста. Тут Бобров чуть не задохнулся, осознав грандиозность задач и своих возможностей.
Его настроение передалось Вовану, который ударился в грезы, отражающие его личные пристрастия, и увидел себя на мостике гигантского лайнера всего в белом, в галунах и в золоте. Впрочем, дальше он, как человек практичный, распространяться не стал. Достаточно было мостика, галунов и золота.
Девчонки увидели, что мужики подозрительно затихли, мечтательно уставясь куда-то в бревенчатую стену, и переглянулись. Потом Златка неуверенно спросила:
— Саня, у нас все в порядке?
— А! — очнулся Бобров и посмотрел на Златку почти с укоризной.
А Вован продолжил рассказ как ни в чем не бывало с того самого места, на котором остановился. Дойдя до Сиракуз, где он провернул удачную сделку, Вован был остановлен возгласом Апи.
— А где они?!
— А, — сказал Вован. — Э-э. В общем, не знаю. Кто туту вас распределением заведует? У него спроси. Мое дело было довезти.
Апи посмотрела на него испепеляющим взором и бросилась надевать штаны и куртку, потому что за выход в свет в одном хитоне, который приравнивался к майке и шортам, Бобров запросто мог оставить ее на неделю без сладкого и без прогулок. Создав иллюзию закрытого тела, она, не застегивая куртку, выскочила за дверь. Бобров укоризненно покачал головой. Златка, как женщина более старшая и, соответственно, более разумная подошла к делу рациональнее.
— Саныч,
— У нас правило, Злат, — терпеливо пояснил Вован. — Людей всегда высаживают первыми. Потом мулов. Потом все остальное.
Златка подхватилась и, под пристальным взглядом Боброва застегнув куртку, выбежала вслед за младшей женой.
— Пусть себе, — сказал Бобров. — У девочек немного развлечений. Саныч, давай продолжим. Когда пойдешь обратно, в Луанде покажи вождю наши алмазы. Можно наверно даже дать один, не самый большой, как образец. И скажи ему, что на север от Луанды должна протекать река, я не знаю названия, так пусть пошарят на косах и бьют шурфы поперек долины. Покажешь им конструкцию лотка и научишь мыть. Я прочитал, что в Анголе будут добываться самые лучшие ювелирные алмазы. А шлифовать бриллианты, скорее всего, будем здесь. Где еще найдешь сочетание прекрасного климата великолепной местности, дармовой электроэнергии и алмазного сырья в шаговой доступности.
Апи и подоспевшая Златка нашли всех приехавших женщин с Крита и из Сиракуз втиснутыми в одну жилую секцию. Почти одновременно с ними в помещение вбежала Меланья и увела критянок на санобработку, обследование и прививки. А оставшиеся десять девчонок, почувствовав в Апи и Златке почти ровесниц, набросились на них с расспросами. Полноценному общению, конечно, мешал скудный словарный запас, немного пополненный за время плаванья, поэтому с обеих сторон присутствовала энергичная жестикуляция. Девчонки показали свою разочарованность. Наслушавшись в пути помощника капитана, они представляли себе Новгород этакой белоснежной сказкой над синевой вод. Действительность их, мягко говоря, не впечатлила. Потому что кроме синевы вод все остальное было неправдой. А сам полис представлял из себя несколько строений, сложенных из коричневых бревен и досок, среди которых выделялись два длинных дома, оказавшихся жилыми, и несколько других сооружений, назначение которых им было неизвестно.
Апи и Златка постарались их уверить в том, что помощник капитана во многом был прав, и они непременно покажут это новым поселенкам, когда строгий жрец бога Асклепия разрешит им свободно передвигаться по поселку и окрестностям. Это называется ка-ран-тин, со вкусом выговорила Апи новое слово.
— И к тому же надо будет вам сшить новую одежду, — добавила Златка. — Такую, как у нас.
Девчонки давно уже с интересом поглядывали на одеяния Златки и Апи, а тут окружили их и чуть не вывернули наизнанку. Но кто-то, видать, из самых любопытных спросил про местного деспота. Страшного и ужасного.
— Так мы его жены, — пискнула Апи, с которой уже наполовину стащили штаны, заинтересовавшие девиц, прежде всего.
Вокруг них моментально образовалось пустое пространство.
— Мы придем завтра, — пообещала Златка, поправляя одежду и беря за руку Апи.
Девчонки проводили их затравленными взглядами.
А назавтра Бобров решил заняться вновь прибывшими. С милетцами никаких проблем не возникло. Они были готовы работать где угодно и кем угодно при оговоренной достойной плате и относительно нормальных жилищных условиях. Причем любые жилищные условия, которые мог предоставить Бобров, всяко были лучше милетских. Уж Александр Филиппович постарался. Критские женщины тоже были пристроены довольно быстро. И даже без вмешательства Боброва. Двоих сразу же забрала Ефимия. Кухня расширялась, жителей в поселке становилось все больше, и их надо было кормить и имеемые повара не справлялись. Одну саму старшую (ей было лет тридцать пять) взял к себе Петрович. Женщина упомянула в разговоре, что была знахаркой. Вот Петрович и решил, что сочетание народной древнегреческой медицины и представляемой им традиционной медицины дадут что-то новое и доселе неизведанное. Да и Меланье помощь требовалась.