Южно-Африканская деспотия
Шрифт:
Когда осталось только десять малолетних девчонок, Бобров задумался. Кандидаты в неофиты смотрели на него со страхом и с надеждой. Многочисленные рассказы команды, похоже, были правдивыми. Перед девчонками стоял высокий светловолосый мужчина, засунув большие пальцы рук за широкий пояс, поддерживающий странного покроя синие штаны с цветной строчкой по швам. На поясе справа висела коричневая кобура (девчонки уже знали, что там скрыт механизм именуемый «револьвер»), а слева ножны с большим тяжелым ножом.
Мужчина выглядел совершенно непохожим на их деревенских мужчин — невысоких, курчаво-черноволосых
— Ну и что мне с вами делать? — поинтересовался деспот у подобия девчачьего строя.
Строй помалкивал. Девчонки не смели давать советы самому деспоту.
— Ладно, — наконец решил он. — Тейя, забирай их себе. Поливка, прополка. Справятся, небось. Только маленьких нагружай исключительно по их желанию. Им еще в куклы играть.
К девчонкам подошла рослая женщина с грубыми чертами лица, но смеющимися глазами.
— Идемте, цыплята, — сказала она.
… — Орут, прошипел, оборачиваясь, шедший первым Тумос.
Здоровенный бывший раб, два года назад выкупленный Андреем, работавший на виноградниках поместья и одним из первых записавшийся с Бобровым в Африку. Стефанос прислушался. Далеко впереди действительно кто-то вопил.
— Ну и слух, — с уважением подумал он оТумосе, а вслух сказал. — Вы, двое, остаетесь с мулом. И смотрите, никуда, ни ногой. Остальные, за мной.
Стефанос сдернул с плеча карабин. Патрон уже был в стволе.
Перед ними расстилалась всхолмленная саванна с пышными купами деревьев, преимущественно разных акаций, густой высокой травой и торчащими из нее редкими пиками термитников. По саванне бродили многочисленные стада, неохотно уступающие дорогу маленькому отряду. Если Тумос обладал прекрасным слухом, скорее всего, благодаря большим оттопыренным ушам, то еще один член отряда видел не хуже того «зоркого сокола», о котором говорил Бобров. Он и заметил на одном из термитников «украшение» в виде сидящих на его вершине трех человек. Тумос подтвердил, что именно оттуда доносятся вопли на непонятном языке. Он припомнил, что именно так иногда выражался Бобров.
— Так это наверно Серегос! — воскликнул Стефанос. — В Кимберли только он знаток этого языка. Но почему он оказался здесь? Ведь отсюда до Кимберли примерно две недели пути. Неужели что-то случилось?
Стефанос уже хотел было скомандовать: «Бегом!», но «зоркий сокол» вовремя предостерег его.
— Подожди. Не зря эти трое залезли на термитник. Наверно на земле их кто-то поджидает. Кто-то, с кем они не смогли справиться, даже имея ружья. Давай отойдем вон туда. Отсюда рассмотреть подножие термитника мне мешает кустарник.
Они осторожно, озираясь чуть ли не каждом шагу, отошли на сто метров вправо и «зоркий сокол» заявил совершенно определенно:
— Похоже, это огромный носорог.
Носорог буйствовал, и от термитника отваливались целые глыбы. Еще немного усилий и толстокожий гигант достанет наконец этих мелких отвратительных двуногих. Чем Серега с компанией так насолил носорогу, Стефанос мог только догадываться, но, судя по тому, с каким остервенением тот
Носорог был так увлечен своим делом, что не заметил подкрадывающегося к нему нового врага. Зато Серега по праву старшего восседающий на самой макушке термитника и чувствующий себя так же уютно как сидящий на колу, заметил идущий цепью отряд Стефаноса и едва не свалился на спину носорога от радости. Его спутники тоже выразили радость по поводу грядущего избавления, но махать руками не могли, ибо держались, а орать опасались. Хотя носорог, скорее всего, по-гречески не понимал.
Термитник уже держался на честном слове и его обитатели, прекратив борьбу, хватали скарб и разбегались кто куда, когда прогремел залп четырех карабинов. Две тяжелые пули из четырех достали до сердца. Носорог прекратил свои поползновения, постоял в нерешительности и тяжело завалился набок.
Серега издал торжествующий вопль и прыгнул с макушки термитника прямо на колонну отступающих термитов. Один из солдат, охраняющих колонну, в отчаяньи тяпнул его за ногу, но тот даже не заметил. Он схватил в охапку подошедшего Стефаноса и стиснул его так, что тот захрипел.
— Вот если бы ты так тискал носорога, — сказал он, потирая ноющие ребра.
Когда Серега более-менее успокоился и смог связно выражать свои мысли, он сказал:
— Мул, гад, удрал вместе со всеми запасами. Где его теперь искать?
— Мула недам, — поторопился сказать Стефанос. — Мне ж еще не меньше двух недель ходу.
— Да я не прошу. Просто, понимаешь, обидно. Хорошо еще, что я ему алмазы не доверил.
— А что, много намыли?
— Да уж достаточно, — Серега достал из-за пазухи мешочек и вытряс на ладонь полтора десятка блестящих камушков. — Людей маловато, — пожаловался он. — Мы бы может и больше намыли.
— Шеф сказал, — ободрил его Стефанос, — что ужтеперь-то народа точно больше будет. Саныч со следующим рейсом обещал несколько десятков привезти. И еще, краем уха слышал, так что особо не уверен, но говорят, что мы сами теперь камни будем шлифовать, а это якобы совершенно другие деньги.
— Да ладно, — Серега даже про носорога на время забыл. — Правда, что ли?
— Олимпийцами клянусь!
— Ого-го! — Серега едва ли не подпрыгивал. — Ну все, Стеф, теперь у нас не только два города, у нас государство будет. Да мы ж теперь Де Бирсы. Слушай, мы тогда побежали. И хрен с ним, с мулом. Поймаете, ваш будет.
Серега повернулся, чтобы смыться, но Стефанос придержал его за рукав.
— Постой. Рог отрубим.
Серега вытаращился непонимающе.
— Я не успел сказать — Саныч договорился насчет рогов носорога. Говорят, что за один рог полведра драхм отсыпают.