Южно-Африканская деспотия
Шрифт:
Следующий на очереди был Серега. И вот тут Боброву пришлось выдержать настоящий бой. Серега категорически не желал оставаться в одиночестве на долгих четыре месяца. Особенно, когда узнал, что Бобров забираете собой и Петровича. Причем Серега сам признался, что, если бы Бобров уходил на те же четыре месяца в Кимберли, ему было бы неизмеримо легче.
Но, в конце концов, Бобров Серегу дожал, сказав, что не хрен уже прятаться за его спиной и что на тирана он вполне тянет. Серега на тирана обиделся, а на сатрапа не согласился, хотя это и было обычное для древних греков административное
Пришлось назначить его на хитрую должность — замдеспота.
Вован на этот раз явился на новом корабле, вооруженном трехмачтовой баркентиной, по идее, сочетающей в себе положительные качества шхуны и барка. Теоретический чертеж Бобров в свое время скопировал со знаменитого «Кропоткина», сгоревшего на Хрустальном мысу уже, будучи рестораном. Размерениями, конечно, новый корабль был поменьше, да и технология сборки корпуса была далеко не финской из-за чего, собственно, постройка и затянулась.
Для начала на верфи, которая оказалась маловата и здание пришлось в очередной раз расширять… Так вот, на верфи изготовили пуансон, на котором необходимо было собирать и этот и последующие корпуса. Корпусов предполагалось построить не менее десяти и поэтому пуансон изготавливали едва ли не на века, дополняя и переделывая. Сам корпус пошел потом гораздо быстрее, хотя непривычный продольный набор и непривычная многослойная диагональная обшивка весьма смущали строителей.
Так как сам Бобров с недоверием относился к клеям, будь то резорциновый или эпоксидный, то и мастера его не питали к ним пиетета и действовали по старинке — каждая планка обшивки приклепывалась к набору и нижележащим планкам медными заклепками, а между слоями обшивки прокладывалась пропитанная железным суриком парусина. Процесс, конечно, был более длительный и трудоемкий, но зато давал стопроцентную гарантию.
Корпус набирался на пуансоне вверх килем и, когда его сняли и стали переворачивать в воздухе, он слегка «играл», но все обошлось и, закрепленный в нормальном положении на достроечном стапеле, корпус показал совпадение по всем параметрам чертежа. В качестве поперечного набора были использованы условно непроницаемые переборки, которых было всего шесть, не считая форпиковой и ахтерпиковой. Корпус получился жестким и легким. Когда его стали спускать на воду, оказалось, что он был легче корпусов шхун, построенных по обычной технологии, хоть и прибавил в длину целых три метра.
Мачты хотели ставить однодеревки, но Вован нажаловался Боброву и тот прислал категорический приказ, — ставить непременно составные. Чтобы все как положено: шпиндель, фиши… И даже эскиз нарисовал, что и как. И теперь имел возможность лицезреть результат своих конструкторских трудов. Надо сказать, что этот результат, воплощенный в дерево и металл под ненавязчивым руководством дяди Васи, ему понравился. А всегда спокойный и даже где-то сонный Вован чуть ли не взахлеб рассказывал о неоспоримых достоинствах новой баркентины, которую назвали звучно и с намеком «Севастополь».
Вован сказал, что теперь-то такие корабли пойдут потоком, а в свой прошлый приход он стал свидетелем спуска второго корпуса. Так что серию
— Это, конечно, выход, — согласился Бобров и они, посмотрев друг на друга, рассмеялись.
День отхода неумолимо приближался. И чем ближе он был, тем больше нервничали Бобров и Петрович и те, кто оставался, то есть Серега и Меланья. Первым казалось, что они передали остающимся слишком мало, остающимся же все казалось совершенно наоборот, и они едва сдерживались, чтобы не взвыть. А Златка и Апи радовались тому, что они сбросят опостылевшие плотные одежды и опять наденут что-нибудь легкое и воздушное, но на всякий случай и штаны и куртки в свои сундуки упаковали.
В предпоследний день перед намеченным отплытием Боброву в голову пришла вдруг отличная мысль, что неплохо было бы познакомить мелких девчонок, от которых все равно в Новгороде толку не было, со своим херсонесским поместьем. И в дороге веселее будет и девчонок порадовать можно. Он тут же озадачил Златку и Апи и те через четверть часа притащили к нему трех девчонок, сказав, что отобрали самых младших. Сами девчонки помалкивали и таращились с некоторой опаской, хотя уже давно освоились в городке и перестали бояться страшного деспота. Наоборот, на их мордахах горело жгучее любопытство.
— Так, девицы, — обратился к ним Бобров. — Идете с нами в наше херсонесское поместье. Предупреждаю, поездка ознакомительная. Но, если вам там понравится, можете и остаться. А сейчас бегите собираться.
Девчонки радостно, что-то щебеча на ходу, умчались, а Бобров обратился к женам:
— Учтите, девочки, что там сейчас зима. И если вы рассчитываете на хитончики и маечки, то зря. Впрочем, до Средиземья может и сойдет, а потом придется утепляться.
Наконец Вован скомандовал:
— Отдать швартовы! — и суда, пыхтя машинами, отправились через проход в океан.
До мыса Игольного шли под машинами, преодолевая встречный свежий ветер. Потом африканский берег стал плавно поворачивать к северу, и в работу включилось Бенгельское течение. Суда шли в балласте. Из груза на борту было только около пятисот каратов необработанных алмазов, Бобров с семейством, Петрович и трое девчонок.
Бобров стоял на шканцах рядом с капитаном и с сомнением озирал взволнованный океан, который не видел почти полтора года, не считая видов с мыса; жены его, пользуясь моментом, отсыпались; Петрович сибаритствовал, то есть, сидел в кресле рядом с бизань-мачтой и потреблял из кружки неразбавленное вино; мелкие девчонки торчали на баке рядом с бушпритом и восторженно ахали, когда баркентина зарывалась в воду по самые клюзы. Пробегающие изредка мимо матросы посматривали на них с тревогой. То есть, все были при деле.