За час до рассвета
Шрифт:
— Быстро восстановить то, что разрушали столько лет, невозможно. Однако Кайле Монмери удалось заключить мир с кочевниками, который длится до сих пор. Сделала она и многое другое, но вот города своей мечты построить не успела. За нее это сделали потомки. Монеар возвели вокруг этого замка, где она жила, в память о ее мечте и в благодарность за все, что она сделала для родной земли.
Услышанное казалось еще одной легендой, сказкой далеких земель, и Айри слушала, затаив дыхание.
— После такой истории мы обязаны прогуляться
И они действительно пошли. Замок на ночь не запирали — времена были спокойные, хватало стражи у ворот, которая выглядела скорее украшением, чем необходимостью.
— И правда, город огней, — выдохнула Айри, как только они вышли за ворота.
Город у подножия холма напоминал золотое озеро. Свет от фонарей волшебным куполом поднимался над домами и парками, и было видно, как по широким улицам еще ходили люди.
Они спустились с холма прямо в день: фонари и правда стояли на каждом шагу, не позволяли ночи и тьме занять хотя бы маленький уголок. Чудесные, сказочные дома со ставенками стояли вдоль улиц, а все люди, кого они видели, улыбались, были спокойны и довольны жизнью.
Сначала Айри старалась опустить голову, отвернуться от встречных людей, а потом… Потом она поняла, что здесь, в Монеаре, никто не знает Айри Вэнс, героиню Лендейла.
И стало так свободно! Она подняла голову, начала с удовольствием осматриваться. Спустились они поздно, поэтому магазинчики и лавочки почти все закрылись, но и залитых светом улиц было достаточно, чтобы влюбиться в город.
Здесь часто попадались фонтаны, сложенные посреди небольших скверов с клумбами. Здесь были и маленькие парки с оголившимися деревьями. Город казался игрушечным, волшебным, но он был реален и поражал этим.
— Эй-эй, путники! Не желаете прокатиться? — и, обернувшись, они увидели мужчину за прилавком, а за его спиной стояли на полках необычные коньки, у которых вместо лезвий к подошве прикрепили колесики.
— Иди, попробуй, — и Кеймрон подтолкнул Айри.
— А вы что же? — спросил мужчина, принявший от Кеймрона монеты.
— Кто-то из нас должен твердо стоять на земле, — ответил он шуткой.
— Да ну, с них невозможно упасть!
Однако Кеймрон оказался непреклонен, а Айри, встав на коньки, вцепилась в его руку — от палатки начинался легкий уклон, и она тут же поехала.
Айри так и не смогла отпустить руку Кеймрона — он шел, а она ехала, держась за него.
— Может, попробуешь сама? Я поймаю тебя магией, так что не бойся упасть, — предложил он и остановился у небольшой площадки.
Айри, сделав глубокий вдох, отпустила его руку. Вспомнив, как каталась на коньках с братом в далеком детстве, оттолкнулась одной ногой, второй, забавно замахала руками и… поехала! Это было так здорово и прекрасно, что захватило дух. Сделав пару кругов, она развернулась, остановилась. Кеймрон стоял с другой
— Вернешься? — и он раскинул руки в стороны, а Айри, оттолкнувшись, поспешила к нему.
Он поймал ее, обнял, прижал к себе, и они беззаботно рассмеялись.
Погуляв еще немного по городу, они вернулись в замок, спросили у стражников, как подняться на стену, и те указали нужную лестницу. Крутой, неудобный подъем по стертым временем ступеням стоил того. Как и говорил герцог, вид города огней сверху захватывал дух.
— Тебе нравится? — спросил Кеймрон.
— Конечно! — радостно ответила Айри. — Это словно сон.
— Почему? Это все на самом деле. Мы с тобой находимся в городе Монеаре империи Аквиллан.
Да. Они в Монеаре. В соседней империи.
— Но скоро мы вернемся в Лендейл… — напомнила Айри.
Холодный ветер забрался по стене и ударил по лицу, отрезвляя. Померкли огни внизу.
Дело.
Дело прежде всего.
А еще у нее есть долг. Долг и перед собой, и перед людьми.
Туманный, призрачный Лендейл ждал их возвращения. Ее жизнь — там, а не здесь. И в ее жизни есть обязанности, о которых нельзя забывать.
Но ее ли то была жизнь? И жизнь ли та череда дней, где Айри не могла ничего вспомнить?
Стало зябко.
— Да, мы вернемся в Лендейл, — повторил ее слова Кеймрон. — И что, Айри?
И что? Она не хотела признаваться в этом, но слова… Слова не получилось удержать.
— Я не хочу возвращаться в Лендейл…
И Айри оперлась на выступавший камень, потому что ноги ослабели. Осознание затопило ее чувством вины, обожгло стыдом. Да как она посмела сказать такое? Ведь дано же ей благословение! И дано оно, чтобы помогать людям! Разве может она вернуться и сказать им всем, что отныне не будет ничего делать, не будет никого спасать?
Это невозможно.
Но она не хотела возвращаться к той жизни, до отчаяния, до боли в груди, до слез.
— Кеймрон, что мне делать? Еще тогда, когда я спасла женщину от монстра… Знаешь, говорят, что люди перед смертью видят всю свою жизнь. А я ничего не видела. Я даже не могла вспомнить никого их тех, кому помогла! Моя жизнь — это долг, но я устала от него. И что же мне теперь делать?.. Что делать?..
Вопросы вырвались из нее, город превратился в золотое расплывшееся пятно. Долг давил, словно она лежала под гранитной скалой.
Кеймрон обнял Айри, прижался щекой к ее виску.
— Айри, ты не обязана всю жизнь кого-то спасать, не обязана заниматься только этим. Если ты вернешься в Лендейл и скажешь, что больше не собираешься никого спасать, ни один человек не будет вправе тебя осудить.
— Но меня осудят, — возразила она. — В Лендейле мне не стать кем-то другим, кроме героини Айри Вэнс. А я сама не смогу отказаться от этого. Я не смогу равнодушно пройти мимо человека в беде, зная, что он надеется на меня.