За далью воин (Артур-полководец - 2)
Шрифт:
Король вздрогнул, вскинул голову.
– Боже милосердный! Ты наконец явился ко мне, мой убийца?
– Нет, государь, я Корс Кант, придворный бард Каэр Камланна.
Юноша нерешительно выпрямился. Меровий не возразил.
Король заморгал, тряхнул головой. Видимо, он спал. Откинув со лба волосы, Меровий придал своим чертам царственное выражение.
Корс Кант заметил на столе два бокала с каким-то напитком, а рядом с ними - бутылку, ту самую бутылку, что бард видел в покоях Ланселота, и которую герой тщетно пытался спрятать. На кубке, что стоял
"И шут, и император пьют из смертной чаши, и тот, кто глупее, проливает чашу свою. Кто же из нас глупее? Тот, что притворяется правителем, или тот, что верит ему, хотя знает, что никаких правителей не существует?"
Меровий улыбнулся Корсу Канту. Лицо его было белее, чем снег на вершинах Эрири - гор, окружавших Харлек.., белым, словно завернутое в саван тело, привидевшееся Корсу Канту тогда, на палубе "Бладевведд". Руки короля дрожали. Бард впервые увидел, что Меровий - старик. Губернатор Трансальпийской Галлии, назначенный при уходе римлян королем...
– Да, сын мой, - произнес Меровий негромко.– Сатурн одолел меня. Я чувствую его ледяное дыхание, он дует мне в затылок, его синеватые руки сжимают мое сердце. Это зима, и будет зима, покуда не взойдет солнце.
– Государь, да не восходит солнце еще много лет. Меровий устремил взгляд в сторону стола, опустил глаза, посмотрел на свои бледные морщинистые руки, перевернул их ладонями вверх.
– Много раз я касался ими ужасных ран, ощущал, как течет по моим жилам Королевская Кровь, как она стекает в рану и заживляет ее. Но даже мне не под силу вызвать человека из царства Плутона. Ты знаешь, теперь о тебе ходят слухи?
Корс Кант кивнул.
– Государь, я был возведен на третью ступень перед тем, как мы покинули Каэр Камланн. Меровий кивнул.
– Ты быстро растешь. Твой покровитель прекрасен и велик.
"Странное замечание. Кого он имел в виду? Себя самого или короля Лири? А может быть, даже Ланселота - ведь принц тоже был Строителем, хотя прежде никому бы не пришло в голову говорить о чем-то подобном с прежним Ланселотом. Во время этого похода он стал все более походить на себя, прежнего".
– Ты понимаешь - вы с Анлоддой теперь стоите на одной ступени.
– Дивно, что ты рассказываешь мне об этом, государь! Разве.., разве это не тайна? Меровий легко коснулся бутылки.
– Чем ближе зима, тем милее моему сердцу яркий свет, а не тусклый. Но Строители - братья и сестры, как василидиане, от которых мы происходим. Что значат титулы и звания? Тщета, суета, они нужны только Князю мира сего! Когда сатана предложил Господу нашему царствовать на всем свете, Спаситель отверг это предложение. Вот так и мы, Строители, отвергаем все титулы, кроме ступеней, а они означают лишь знание и посвящение, а не власть.
– Тут кроется какое-то искушение, государь, - сказал Корс Кант, осторожно шагнув ближе к столу. Жидкость в обеих чашах на вид казалась одинаковой густое вино янтарного цвета.
Меровий нетерпеливо взмахнул рукой.
– Я не собираюсь искушать тебя россказнями о Рае, где все
Корс Кант выпучил глаза. О чем же на самом деле пытался сказать ему король? Бард понимал, что происходит некое испытание. Он боролся.., и проигрывал.
– Король и королева, - продолжал Меровий.– Принц и принцесса, рыцарь и простой горожанин, священник и даже раб.., все равны в очах Господа. Разве мы. Строители, можем быть менее терпимы, чем сам Великий Зодчий?
Корс Кант опустил глаза, уставился на свои обутые в сандалии ноги. Он казался себе непроходимым тупицей.
"Кого спросить? Кто может мне это объяснить?" Пояснения Лири только обескураживали юношу, и он словно запутывался еще больше, чем до того, как задал вопрос. Ланселот, естественно, исключался. Нет-нет, Корс Кант не особенно винил героя. Кто бы мог устоять перед Анлоддой?
Глупая мысль пришла в голову барду. Быть может, он мог бы обратиться за помощью к самой Анлодде? Ведь это был бы прекрасный повод заговорить с ней на отвлеченную тему, не касаясь того случая. "Да, - решил бард.– Я доберусь до легиона Ланселота и попрошу сестру Анлодду растолковать мне урок, данный Меровием".
И в это мгновение Корса Канта озарило!
– Анлодда!– воскликнул он, и был вознагражден ослепительной улыбкой короля.– Она такая же.., мы одинаковые...
О, праматерь всех иллюзий, созданная самим повелителем Лжи! Особая форма безумия, из-за которой одна женщина кажется лучше другой, видится недостижимой только из-за того, что ее отец высокого рода.
– О Господи!– прошептал Корс Кант.– Мы равны - я и она.
Он наконец все понял. Общаться между собой могли только равные. Все остальное - приказы и доклады, требования и лесть.
Любовь - вот высшая форма общения. Отсюда логический вывод: любовь возможна только между равными.
– Господи Иисусе, Митра! Так она поэтому не допускала меня в свое сердце? Потому что я все время смотрел на нее снизу вверх?
Меровий загадочно улыбнулся и промолчал, позволил барду решить самому, так это или нет.
– Даже с Ланселотом...– продолжал Корс Кант, высказывая вслух догадку так, словно он был наедине с самим собой.– Даже тогда она пыталась показать мне, что способна отдать себя только равному - принцу!
– Всякий мужчина, всякая женщина - звезды, - изрек король.– Ты любишь ее?
Бард заморгал и понял, где находится.
– Да, - решительно ответил он, впервые почувствовав, что это - истинная правда.
– Понимаешь ли ты, что это значит?
– Да, - не колеблясь, отозвался Корс Кант. Если любить Анлодду означало любить дикую волчицу, гонявшуюся за собственной добычей и возлежавшую с кем ей вздумается, так тому и быть.– Я люблю ее такой, какая она есть - Анлодда. И никого другого не полюблю.