За далью воин (Артур-полководец - 2)

Асприн Роберт Линн

– Государь, окажи мне услугу! Не поворачивайся спиной к Мирддину. Я ему не доверяю... Я вообще не доверяю всем этим жрецам и колдунам.

– Сначала Кей, потом Бедивир, а теперь еще и Мирддин! Галахад, мое надежное копье, какой злой дух овладел тобой? Тебе мерещатся призраки за каждым полотнищем шатра!

Взгляд Артуса вернулся к карте. Питер заговорил было вновь, но тут же понял, что это бесполезно. Придется все решать самому. От Dux Bellorum помощи не дождешься.

"И удивляться нечего, - грустно подумал Питер.
–

Его империя трещит под порывами ветра, словно ветхая хижина. Теперь, когда Меровий мертв, лучшее, на что он может надеяться - это править Британией, да и это теперь под большим вопросом".

Питер поклонился и покинул шатер.

Выйдя из шатра, он ненадолго застыл на месте, покрепче укутавшись в теплый плащ. Приближалась зима. Снег и метели положат конец всем кампаниям. Артусу следовало изгнать ютов из Харлека одним ударом. Не получится - у них будет вся зима на то, чтобы как следует там закрепиться и запастись всем необходимым.

Питер поежился. Не от холодного ветра, нет.., из-за чувства неизбежности. Камелот ждала скорая гибель, хотя знали об этом только Питер.., и Артус.

Питер подул на руки и подумал - то ли разыскать походный костер и погреться, прежде чем вернуться к своему легиону, то ли поискать Мирддина. Кто он - Мирддин? Марк, Селли или вообще кто-то третий, неизвестно кто?

– Малыш, - произнес Питер вслух, но не сразу понял, кого сам имел в виду. Оказалось - Гвина, которому было поручено приглядывать за Мирддином.

Светловолосого юношу Питер нашел в шатре, где тот внимательно разглядывал атрибуты своего мужского достоинства. Питер кашлянул. Гвин покраснел, натянул штаны.

– Г-государь! Принц Ланселот! Во-от не ожидал!

Он побагровел и стал похож на помидор в шлеме из бананов.

– Итак?
– требовательно вопросил Питер.

– А? Ах да, Мирддин. Он ничего не делал, государь.

– Ничего? Не ел, не спал, не мочился у дерева, ни с кем не разговаривал?

– О... О нет, конечно, он пару раз беседовал с Артусом, один раз с Кеем и один раз с Медраутом.

– Вот как? Наедине?

– А? Да, пожалуй, что наедине.

– Куриные мозги! Я ведь тебя как раз об этом и спрашиваю! Иисус, Мария и Иосиф, разве ты не знаешь, как подобает шпионить?

У Гвина был такой несчастный вид, что Питер смягчился.

– Послушай, сынок, ты пореже штаны снимай, ладно? Гвин радостно кивнул и снова покраснел.

– Докладывай мне обо всем, что происходит с Мирддином... Особенно - обо всем необычном.

Меньше чем за полчаса Питер добрался до своего легиона. Он снова обошел дозорных, проклиная ночной туман, и решил, что пора бы вернуться его собственному разведчику, Хиру Амрену.

– Небось дурака валяет вместе с Какамври, - пробурчал Питер.

Глава 47

– Корс, - выдохнула Анлодда, крепко сжав руку юноши.
– Я боюсь.

– Ты!
– Он изумленно посмотрел на

подругу. Принцесса-воительница, отправившая на тот свет троих вооруженных саксов, видевшая, как горит ее родной город, подожженный подлыми ютами, боялась говорить с Dux Bellorum.

Она опустила голову, сжала зубы.

– Мне всегда тяжело давались разговоры со знаменитыми королями и полководцами. Просто язык к небу присыхает.

– Но ты ведь и сама принцесса!

– Принцесса захолустного города в далеком кантрефе, Корс Кант Эвин.

– Но твой о.., я хотел сказать: твой дядя - король всего Эйра!

– Что? Не говори глупостей! Он всего лишь дядя Лири! Корс Кант, ты-то проторчал при дворе десять лет - тебе небось легко разговаривать с Артусом.

Он покачал головой.

– Нет... Я не могу.

– Корс, ты не мог бы поговорить за меня?

– Нет. Не могу. Такое Артус ненавидит. Это все равно, как если бы законник излагал дело в суде за истца, а тот стоял и не мог даже рта раскрыть, да еще и насмехался бы над Dux Bellorum.

– Я никогда не насмехалась над ним!

– Но он все равно это так поймет. Тебе придется все самой рассказать ему, любимая. Но я хочу кое-что сказать тебе...

– Не говори, Корс. Ты можешь пожалеть об этом.

– Какую бы судьбу он тебе ни предназначил за измену твоего отца и твою собственную...

– Не надо ничего обещать, милый! Но бард упрямо продолжал:

– Какую бы судьбу он тебе ни предназначил, я разделю ее с тобой. Слово чести.

– Великолепно. Мало того, что мне отрубят голову, так я еще буду повинна в твоей смерти.

– Нет!
– возразил бард, изумленный тем, какими словами возлюбленная ответила на его заверения в преданности ей.
– Если я погибну или отправлюсь в изгнание, то только потому, что сам изберу такую участь. В ответе за мою жизнь только я, и больше никто. Это самый главный из тех уроков, что мне преподал Меровий.

Анлодда подняла голову, вздернула брови.

– Если ты выучил этот урок, то ты многому научился, Корс Кант. А про себя я думаю, что за мою жизнь отвечает этот старый мерзавец Лири... Но никак не могу понять, как он этого добился. Но в одном ты прав. Нельзя, чтобы кто-то говорил за меня. Я должна все стерпеть и расплатиться за собственную глупость.

Она устало улыбнулась и указала на шатер.

Немного погодя, они рука об руку стояли перед Артусом Пендрагоном, Dux Bellorum Священной кельтско-римской империи, оставшейся на его попечении после смерти Меровия.

Артус терпеливо ждал. Наконец Анлодда разжала губы, глубоко вдохнула и выдохнула. Но она не в силах была вымолвить ни слова от стыда и смущения.
– Говори, принцесса, - произнес Артус доброжелательно. Верно, он не жаловал законников, но имел бесконечное терпение к людям, пытающимся честно поведать все, что накипело в душе.