За дорогой
Шрифт:
Глава 2
Рядом с Федоровой жили Романенко и всю жизнь они воевали из-за межи, обвиняя друг друга в захвате нескольких сантиметров земли. Вражда была не шуточная на протяжении двух поколений в ход шли унижение чести и умаления достоинства оппонентов, проклятия, матерщина, и размахивание топорами. До драк не доходило, враги корчили устрашающие гримасы строго на своей половине.
Тетя Надя в молодости работала на заводе, потом окончила техникум и стала торговать. По натуре была трудоголиком, держала свиней, выращивала – зелень, капусту, лук, чеснок, картошку, кукурузу, ездила по деревням скупала мясо, занималась всем, что можно было продать с большой выгодой. Муж дядя Паша был матерщинником и ворюгой, и страшно этим гордился. По специальности – электрик, а в душе миллионер. Мечтой всей жизнь было желание в руках подержать миллиончик. В хозяйстве от него мало было проку, работать он не хотел, и вечно жаловался на спину и почки, чтобы
Занесло дядю Пашу в наши края совершенно случайно, его бригада тянула линии электропередач, на танцах встретил тетю Надю, проскочила искра и закоротило, а потом здесь же и заземлился. Все было у них как у людей, два сына и оба дурака. Старший, как полагается окончил школу, техникум, в армии отслужил, женился, родилась дочка, помогал родителям в торговле, но потом его неожиданно посадили, как оказалось за мошенничество. Потом еще два раза, но уже за воровство. После первой отсидки ушла жена, а после третьей он привез с тех мест мадам, отличительной чертой которой было отсутствие передних зубов. Она работала на птицефабрике, потом ушла так как стала качать права, разругалась с коллективом, и стала сидеть дома, время зря не теряла и родила дочку. Он менял работы, нигде долго не задерживался, потом пошел работать сторожем на свиноферму, но там поскандалил с начальством и ушел по собственному. Стал шабашником, в свободное время собирал металл, в летне-осенний сезон фрукты – яблоки, абрикосы, орехи. Приключения старшего сына подорвали здоровье тети Нади, так во время переправы контрабанды, через железную дорогу, на границе она потеряла сознание, и стукнулась головой о рельс, ей не было еще и пятидесяти. Дядя Паша некоторое время держался по инерции, но потом скатился, перестал работать, так как был никудышным торгашом, некоторое время был сторожем на утиной ферме, потом стал воровать, его уволили, он продолжил воровать, но уже, как фрилансер, делал это без фанатизма по мелочи, а вырученные деньги пропивал. Жалости никто к нему не испытывал, да и ненависти тоже, никому он не нужен был. Умер зимой то ли от почек, то ли отравившись водкой, то ли замерзнув, никто выяснять не стал, закопали и забыли. Подержать в руках миллиончик у него так и не получилось – не фартануло.
Младший их сын точно так же, как и старший, закончил школу, отучился в техникуме на механика, отслужил в армии, женился, и занялся бизнесом по ремонту машин. Вроде все как у людей, но гены пальцем не раздавишь, как говорила одна учительница, дурь передается по наследству, конечно я здесь нагнетаю, но от осинки не родятся апельсинки, окружение и пример которое подают эти люди ребенку сделают его себе подобным. Вот и он далеко не ушел от отца и братца несмотря на то, что отношения с ними у были натянутые.
Один случай, связанный с ним, поразил меня до глубины души. Однажды, я вместе с подружками сидели на лавочке, и ничто не предвещало того, что произойдет через несколько мгновений. Возле двора Романенко, паслись гусята, а около забора были сложены доски, вдруг откуда не возьмись появился пес, который видимо сбежал, так как на ошейнике висел обрывок цепи, псина подбежала к гусятам, и тут из-за калитки выскочил младший сын с железным прутом и стал избивать пса, попутно поливая его матерщиной, обвиняя его в том, что как бы он виноват в смерти гусят. Избиваемый страшно вопил и забился под доски, Романенко еще некоторое время орал и пытался выковырять животное из его убежища, потом пыл спал, и зверь ушел. Такую жестокость я видел впервые, потом я спросил его зачем он так бил пса, ведь тот был не причем, он мне что-то пробубнил и на этом разговор был окончен. Животное еще долго скулило, а потом видимо ушел. Гусят же душила ласка, которая жила у нас в старом сарае, но Романенко об этом так никогда и не узнал.
После смерти дяди Паши старшему достался родительский дом, младшему еще при жизни тети Нади помогли построить свой и открыть автомастерскую. После смерти родителей старший с младшим уже не общались и при встречи воротили друг от друга морды. А противостояние Федоровых и Романенко закончилось банально – все умерли, а новое поколение уже огороды не сажало.
За Романенко жила семья моей подружки Анжелы, ее мать работала в аптеке, а отец железнодорожником. Машины у них не было и ездили они на мотороллере. В кузове был сделан ящик-лавка, на котором они забавно тряслись по грунтовке и подскакивали на каменке. Дом был у них большой, ну во всяком случае мне так тогда казалось, пять ступенек вели на веранду оттуда в коридор, а там на кухню и в комнаты.
Во дворе стояла
Мать ее была фельдшером, папа занимался пчеловодством и имел передвижной павильон, который он, когда зацветала гречиха или подсолнечник, вывозил в поля. Действие обычно походило вечером, приезжал трактор и ночью перевозил пчел на место. У них тоже был мотороллер и, хотя оба дырчика были одинаковыми красными “Муравьями”, но по звуку двигателя можно было отличить, кто едет. Семья Вероники жила в небольшом доме состоящим из двух комнат, но несмотря на это у них был большой аквариум, воздух в которой подавался из автомобильной шины. Кроме аквариумных рыбок, мама Вероники разводила кактусы, которые красиво цвели. Я попросил пасынок кактуса с большими иголками, нашел небольшой горшок, у Раманенко взял песок и посадил. Вырос кактус величиной с кулак, а когда зацвел, я был самым счастливым человеком в тот момент. Цветущий кактус – это нечто, зеленая глянцевая плоть, большие острые иглы, и нежный цветок. Лет через десять он от чего-то засох, наверно его нужно было пересадить, а может по какой-то другой причине.
Игры наши были по-крестьянски просты, вместо денег у нас были листья вишни, вместо тарелок листья лопуха, песочные куличики украшали одуванчиками и ягодами бузины, рыли пещеры в песке и строили домики, играли в куклы и солдатики, когда все надоедало то вбегали друг за другом. В ненастную погоду ходили в гости, у Анжелы и Вероники смотрели мультики, у меня дома дрались подушками листали красочные книжки и лежали на софе. В хорошую погоду лазили по деревьям в саду и строили халабуды за двором в зарослях вишняка, алычи и сирени. За дорогу к пруду нас не пускали и зорко следили чтобы мы сами туда не ходили, поэтому мы переходили от одной горы песка к другой, от одной лавочки к другой, от одного дома к другому и так по кругу.
До школы я жил у бабушки, потому что из детского сад однажды сбежал и больше меня туда не водили. Запомнился мне детсад, дыркой в заборе, через которую я вылез, и пирожками с повидлом, которые я прихватил в столовой перед побегом. После этого я жил безвыездно в деревне. Ссылка для дошкольника, но я не скучал, у меня были Вероника и Анжелика, и друг Василий. В то время такие девичьи имена были популярны из-за иностранных сериалов, а Вася был просто Вася.
Он в основном жил у бабушки, но в отличие от меня не сбегал с детского сада. Родители его жили в городе, папа военный, мама учительница. Бабушка была знахаркой, водила пчел и коз. Когда мне надоедали мои девчата, я брал велосипед и ехал к Василию играть. В их кухне весела громадная репродукция картины Маковского «Дети, бегущие от грозы», там же бабушка принимала страждущих, когда она проводила свои ритуалы было очень интересно и немного страшно, а картина усиливала, так сказать, эффект, и все, кто был в комнате сидели тихо. Меня тоже заговаривала от испуга, полученного мною от ужа, который неожиданно выполз из-под камня и прополз между мной и мамой, страшно было аж жуть. Бабушка Васи читала какие-то молитвы и «Отче наш», капала воск в воду, что-то там высматривала и нашептывала, водила куриным яйцом по голове, и все, потом я как ни в чем не бывало встал и пошел. Ужей и гадюк вроде с тех пор не боюсь, не люблю, но отношусь к ним нейтрально, и вреда им не причиняю. Ибо считаю, что каждая тварь божия исполняет свою роль на мировой сцене, даже всякие паразиты и те нужны. Но все же остается загадкой, повлияло ли на меня ее колдунство?
В основном же я общался с Анжелой и Вероникой, иногда к нам на огонек заходили Женя с Игорем, они жили на другой стороне пруда, и у них была корова, которую они рано утром отгоняли на пастбище, а вечером гнали обратно. Коров в то время было много, но потом их становилось все меньше и меньше, пока совсем не пропали, но от них сохранились тропинки возле прудов в степи, по которым я ходил на рыбалку. Мать Жени и Игоря работала техничкой, в внерабочее время помогала бабкам копать огороды, ходила за хлебом. Отец нигде не работал – шабашил, пил запоями, в алкогольном угаре гонялся за домочадцами с топором, и они, бывало, по несколько дней отсиживались в дубовой роще возле кладбища, так как он по какой-то неведомой причине очень боялся покойников. Насколько я знаю он умер, не дожив до пятидесяти.