За флажками
Шрифт:
Пассажирка, наверное, была довольно привлекательной. На вид — лет тридцати. Как и я (по паспорту). Но точно оценить степень привлекательности было сложно. Вот если бы увидеть ее спящей не в салоне такси в стоянии изрядного подпития, а, скажем, в кровати и трезвую, и желательно — все-таки не спящую, потому что сон на какое угодно лицо способен наложить какое угодно выражение. Самый лучший вариант — с косметикой, нанесенной так, как она ее обычно наносила, когда собиралась подать себя в наилучшем виде. Но чего не было — тог не было. Мне оставалось разглядывать неудобно согнувшуюся
Однако и такой сессии хватило, чтобы с уверенностью сказать — помывшись и почистившись она вполне сойдет за свою на любом светском рауте. Волосы средней длины и, что главное, натуральные, некрашеные — дамочка была блондинкой. Вздернутый носик, припухшие губки, которые, наверное, вкусно целовать. Но больше всего мне понравилась белизна ее трусиков, выглядывавших из-под высоко задравшейся юбки.
Докурив сигарету, я выключил торшер и, развернувшись в исходное положение, выбросил окурок в окошко. Потом решил что, коль скоро кофе уже выпит, спать мне не пристало. А то получится, что я выбросил деньги на ветер. Хоть и мелочь, а все равно жалко. Значит, надо будить пассажирку, освобождать машину и ехать на поиски следующих клиентов.
С этой целью я выбрался наружу, открыл заднюю дверь и, проникнув в салон, потряс спящую красавицу за плечо:
— Эй!
Ноль эмоций. Девушка спала и даже в мыслях не держала просыпаться. Я попробовал еще раз — с тем же успехом. Нужно было переходить к более радикальным методам. Я залез в салон, устроился рядом с ней и, взяв за плечи, принялся основательно трясти, сопровождая эту процедуру словами:
— Гражданочка, проснитесь! Конечная! Поезд дальше не идет!
Подействовало. Она открыла глаза и принялась часто моргать, вертя при этом головой из стороны в сторону. Потратив на это бесполезное занятие минуты две, не меньше, она все-таки догадалась обратиться ко мне, хотя я с самого начала находился рядом и она это видела:
— А где я?
— В такси, — я с облегчением вздохнул. Половина дела была сделана. Теперь оставалось только послать ее в нужном направлении и, главное, добиться, чтобы она пошла.
— А что я делаю в такси?
Я поперхнулся. Таким вопросом дамочка меня совершенно огорошила. Выходило, что она ничего не помнит о своих ночных похождениях. Ни того, как взасос целовалась с любвеобильным банкиром, ни как орала непотребности в открытое окно. Меня взяло раздражение:
— Ты что, ничего не помнишь?
— А что я должна помнить? — пассажирка пристально разглядывала меня соловыми глазами. В полумраке салона ей вряд ли удалось увидеть что-нибудь стоящее, но само занятие, видимо, пришлось по душе, так что взгляда она не отводила. — Что хоть было-то?
— Что было? — я изобразил голосом легкую обиду. — Ну, Верунчик, ты даешь! Да ты сняла меня около ночного клуба и полчаса трахала в машине. И теперь спрашиваешь — что было?
— Правда? — пролепетала она и побледнела — это я разглядел
— Конечно, правда! Стану я врать в таком деле! — Я подумал и добавил: — И такой женщине. — А затем и вовсе перешел на доверительный полушепот: — Слушай, Верунчик, как на духу тебе скажу — у меня такой наездницы еще никогда не было. Ты на мне так скакала, что Буденный бы сдох от зависти!
— Правда? — еще тише проговорила она. — Хотя… Может быть. У меня уже три месяца мужика не было, — потом прислушалась к чему-то внутри себя и недоверчиво проговорила: — Только я ничего не чувствую. И почему именно тебя? Я же никогда раньше с первым встречным… И потом — в машине! Фу…
— Что значит — «фу»? — на сей раз я обиделся неподдельно. — В машине — и «фу»? Тебе что — не понравилось? Ах, да, ты не помнишь… Так ты что — никогда раньше в машине сексом не занималась?
— Да нет, конечно! — возмутилась она, словно ее такое предположение оскорбляло до глубины души. — Все это должно происходить в нормальных человеческих условиях, в спальне…
— Ну, ты даешь, мать! — восхищенно протянул я. — И что — ты всю жизнь вот так, в спальне?..
— Конечно! — гордо проговорила она, и я присвистнул:
— Как сексолог сексологу скажу — ты много потеряла. Так много, что даже не представляешь, сколько. Знаешь, какие человека посещают оргазмы, когда он трахается в лифте, дверь которого вот-вот может отвориться и впустить кого-нибудь третьего-лишнего? О-го-го, какие! Припадок эпилепсии по сравнению с ними — детский лепет!
Пассажирка икнула от неожиданного сравнения. Потом недоверчиво посмотрела на меня и спросила:
— А ты часто занимаешься этим… не в постели?
— Постоянно, — с честной миной ответил я. — Жаль, что ты забыла, как это было у нас в машине. Ей-богу, жаль.
— Да, — неуверенно проговорила она.
И я решил — а почему нет? Я мужик и у меня нормальная регулярная потенция, а у нее три месяца как раз мужика-то и не было. Зачем давать друг другу умереть?
Придвинувшись, я положил руку ей на бедро, поближе к тем самым белоснежным трусикам, которые так притягивали к себе мой взгляд десятью минутами раньше. Наклонившись к ее уху, слегка прикусил мочку и прошептал:
— Может быть, повторим? Вот увидишь, что я прав.
Нога напряглась под моей рукой, но убирать ее Верунчик не стала. Вместо этого с сомнением и даже жалостливо поинтересовалась:
— Ты думаешь, стоит?
— Я думаю, таки да! — уверенно заявил я и переместил руку уже непосредственно на трусики. Она не стала возражать, и я воспринял это как разрешение перейти к более активным действиям.
И, когда через час с лишним она выбралась из машины, растрепанная и потрясенная новыми ощущениями, но трижды удовлетворенная, я вынул из бардачка четвертую сигарету и закурил, махнув рукой на дурацкий лимит: после такого секса не закурить было грешно. Мне долго пришлось раздраконивать ее, но когда я сделал это, она измочалила меня, как Никита Кожемяка — бычью шкурку. Получилось, что, когда я врал ей о том, какая она лихая наездница, я не врал совершенно. За что и поплатился.