За гранью Разлома

Мак Алиса

Улыбка покинула лицо Кота, он открыл рот, собираясь что-то возразить, но Яга погрозила ему пальцем и усмехнулась.

— Иначе из помощника домового разжалую до помощника кого-нибудь из коловёртышей, понял?

Быть помощником помощника домового Кот не хотел, он поник и кивнул.

— Завтра за полчаса до рассвета жду тебя у дерева, — сказала ему Яга. — А тебя, — она повернулась к Раде, — сегодня на закате жду в гостиной. Теперь твоё обучение по-настоящему начинается.

Гостиной в доме Яги называлась крошечная комнатка с небольшим круглым столиком в углу, двумя старыми, но мягкими и крепкими креслами и небольшим двухместным диванчиком, который выглядел так, будто был сделан лет двести назад, но с тех пор не использовался ни разу. На

столике стояли часы, а над диванчиком красовались полки с коллекцией шишек.

— Это ты собираешь? — спросила Рада, оглядываясь в поисках Жар-Птицы, но Златы на прежнем месте не оказалось, а Яга отрицательно покачала головой.

— Это Светик, старший домовой в свою бытность кикиморой натаскал.

Она жестом предложила Раде занять свободное кресло. Рада села, с нетерпением и любопытством ожидая начала урока. Яга усмехнулась.

— Баюн сказал мне, что книги ты не читаешь, а просто пролистываешь, пока не наткнёшься на что-то, что интересно лично тебе.

Рада насупилась. Про себя окрестив Баюна ябедой, она принялась придумывать оправдание, но не успела сказать ни слова. Яга остановила её жестом.

— У разных людей разные способы учиться. Я видела твои записи, и уже одно то, что ты их ведёшь, свидетельствует о том, что ты учишься. Считай мои слова похвалой и советом продолжать, не слушая тех, кто называет твой способ учиться неправильным. Есть только два способа неправильно учиться: не учиться вовсе или учиться из-под палки.

Вспомнив свою школьную жизнь, Рада старательно закивала.

— С моими уроками будет так же, — продолжала тем временем Хозяйка. — Слушай и старайся запомнить, можешь записывать, если хочешь. Проверять не буду, но со временем начну просить тебя помогать мне в моей работе. С нечистью. Покажется, что чего-то не знаешь, боишься и не готова — говори, как есть, ругать не стану и дам совет. Но будь внимательна. Когда дело касается нечисти, за ошибки порой приходится платить очень дорого. Ты поняла меня, девочка?

— Поняла.

— Тогда начнём с того, что должен знать о нечисти не только каждый повязанный, но и каждый получивший имя ребёнок. Запомни хорошенько: нечисть всегда знает свою выгоду. Им не знакомо понятие альтруизма, они не могут просто так захотеть помочь, пожалеть и прочее в этом роде. Любая нечисть, даже та, которая кажется тебе невероятно дружелюбной, что-то с тебя имеет.

— Разве? — усомнилась Рада. — Ну, допустим, домовым мы даём дом, а что насчёт, например, леших, которые не раз помогали мне найти дорогу? Когда я впервые пошла в далеко через лес, леший вообще со мной как с ребёнком нянчился, и вила просто так меня полечила. И сейчас тоже вила предупредила насчёт Кота. Она по сути сказала, что ей его жалко. Что они получили с этого?

— Ты удивишься, но потребности нечисти очень отличаются от человеческих, а лешие — те ещё хитрюги. Даже не сомневайся, эти молодцы выжимают из каждого путника столько пользы для своего леса, сколько это возможно.

— Но ведь…

— Тсс! — Яга погрозила пальцем. — Не перебивай. Ты и не должна была заметить, и, вероятно, можешь не заметить в дальнейшем, но это есть, и тебе придётся это принять. А насчёт вил… Самый распространённый тип нечисти — это те, которые хотят наших эмоций. Вон те же баечники, знаешь, почему их столько набежало? На вас со Святиком набежало, таких любопытных до нечисти. Вам интересно и местами тревожно, а чем питаются баечники? Как раз любопытством, приправленным лёгким страхом. Потому они и известны тем, что насылают на людей сны, полные чудес и тревоги. Вообще, любая жадная до человеческих эмоций нечисть может стать их источником: всякие лихо питаются болью и страданиями, а вилы — наоборот, благодарностью, радостью, весельем. И вилам всё равно, если они затанцуют похищенного им человека на смерть, им важно, что он умрёт на пике счастья, а лихо, как бы они не терзали свою жертву, будут стараться, чтобы она мучилась как можно дольше, не умирая.

— Значит, те эмоции, которыми они питаются, они не забирают, а наоборот, приносят? — уточнила Рада. — Но ведь та вила, которая предупредила про Кота, не принесла ничего хорошего.

— Это тебе сейчас так

кажется. В отличие от тебя, девочка, нечисть терпелива и умеет ждать. Любая, даже самая примитивная. Даже упыри. Нечисть не знает физического голода, хотя они и могут есть, каждого из них питает что-то своё и в своём роде. Те, которым нужны эмоции, действительно их не забирают, а подпитываются каким-то иным способом, человеку непостижимым. Черти, кстати, забирать эмоции умеют и даже на самом глубинном уровне, но это их не кормит, поэтому делают они так редко, чаще по просьбе самих людей. «Забери мою печаль», — просит какая-нибудь кисейная барышня, — Яга закатила глаза, — а чёрт ей говорит: «Хорошо, заплати мне за это». Барышня платит, и чёрт забирает у неё способность печалиться вовсе, а потом ходит, довольный, и ещё долго присматривает за ней, наблюдая, как жизнь эмоционально неполноценный бедняжки разрушается. Вот так мы с тобой и переходим к сути сегодняшнего разговора. Заключая сделки с нечистью, — поверь, тебе придётся это делать, и, вероятно, довольно часто, — всегда ищи, где и в чём тебя обманывают. Они всегда пытаются обмануть, если дело доходит до торга. Пользуются тем, что люди часто не понимают, чего нечисть хочет на самом деле, что, впрочем, не удивительно. Как говорится, только чёрт знает, чего чёрт хочет. Порой многим из них в качестве оплаты достаточно как следует повеселиться, а чувство юмора у них, откровенно говоря, не очень. По человеческим меркам, разумеется.

Яга говорила ещё долго, объясняла, приводила примеры. Вглядываясь в лицо Хозяйки, Рада замечала то и дело появляющиеся на нём отпечатки печали и гнева и понимала, что эти примеры взялись не на пустом месте.

— Проще говоря, не пытайся повторять за героями сказок, — подытожила Яга наконец. — Ты никогда не перехитришь и не обманешь нечисть. Лучшее, что ты можешь сделать — это заключить действительно честную сделку, а в большинстве случаев — не потерять слишком многое. Тебе наверняка уже приходилось проделывать нечто подобное, я права? Расскажи мне, как это было.

— Ну, — Рада задумалась. — Серьёзных сделок я не заключала. В основном получалось, будто то я помогаю нечисти, то она мне, и всё без каких-то потерь. Такое, чтобы речь шла прямо о сделке, было только один раз, тогда русалка поймала мне рыбу и научила её приготовить, а я отдала ей половину. О, а ещё один раз ко мне приходило лихо, предлагало жуть всякую, но я отказалась.

Яга поморщилась.

— И правильно. Лихо — не те, с кем стоит заключать сделки. Чего оно от тебя хотело? Дай угадаю, разделить с тобой тело?

Рада кивнула и вдруг почувствовала, как холодные мурашки отвращения бегут по её спине.

— Любят они это дело. — Лицо Яги выражало явное неодобрение. — А ещё любят недоговаривать условия. Раз уж об этом зашла речь, запомни, девочка: никогда не впускай в своё тело посторонних, какими бы дружелюбными они тебе ни казались, чего бы ни обещали взамен. Пусть навредить изнутри они никому не смогут, это очень опасно. Все имена, которые говорят тебе люди, они говорят и нечисти у тебя внутри. Ко всем, кто доверил тебе имя, для этой нечисти открыты двери. И знаешь, в чём главный подвох? Люди любят проговаривать условия, на которых они впускают кого-то к себе, но очень и очень редко они обсуждают, когда и как этот кто-то их покинет.

Рада поёжилась.

— Не говори так, будто внутри меня уже кто-то сидит. Я в тот раз не согласилась, хотя мне предлагали кое-что важное, и потом тоже никогда не соглашусь. — Она встрепенулась, пойманная пугающей мыслью. — А они так без спроса могут? Во мне же никто не сидит на самом деле, да?

— Человека, в котором кто-то сидит, я бы к себе в дом не пустила, — заверила Яга. — И без разрешения войти они не могут. Только выйти. Если это, конечно, не было обговорено.

Огонёк над плечом Рады вспыхнул и погас, отмерив конец второй двадцатиминутки разговора. В комнате резко стало темнее, и Раде показалось, будто часы стали тикать тревожнее и громче. Потянувшись к оставленной на столе печати, она уже привычно огляделась по сторонам, в поисках готовой прийти на помощь нечисти, и вдруг увидела баечников. Целых девять усатиков собрались у её ног, жадно глядя снизу вверх.