За краем
Шрифт:
Разговор медленно потух, но внимания я не обратила. Только посильнее прижалась к теплому парню. В кафе, кстати, было на удивление прохладно, поэтому в своей легкой одежде я слегка замерзла. Но это длилось недолго…
***
Я рад был, наконец, пообщаться с братом и понаблюдать за рассеянной Катей. Сначала она все оглядывалась по сторонам, оказавшись видимо в таком простом кафе с обычными деревянными столами и мягкими скамейками, впервые. Кафе, кстати, очень было похоже на те, какие бывают в Макдональдсе. Стойка с выбором меню, куча столов, приглушенный свет, тихая музыка и легкий холод. Но, так как я был
Я и не заметил, когда эта теплолюбивая кошечка умудрилась ко мне прижаться, понял это лишь по застывшему лицу брата и по довольной, даже умиленной улыбке ее подруги. А умиляться было чему – прижавшись к моей руке лбом, эта маленькая противная девчонка, которой я наговорил много глупостей перед уходом из ее дома, спала. И выглядела она при этом так забавно и мило, что хотелось просто взять и задушить своей нежностью, проснувшейся, будто от глубокого сна. Катя, кстати, прижималась довольно сильно, явно ища тепла. Недолго думая, я осторожно отобрал у котенка руку, стянул с себя толстовку, пока она ворчала и ругалась, мило просыпаясь и щурясь, и накинул ее ей на плечи. А затем, что уж сопротивляться своим желаниям? Обнял девчонку и прижал к себе одной рукой. Это стоило того, лицо брата было уморительно вытянутым. Да, я редко подпускал кого-то так близко к себе. Но этот котенок, свернувшийся у меня на руках и уже залезший на меня почти верхом, точнее хорошо расположившийся на коленях и уморительно прижимающийся носом к футболке, был не просто человеком или глупой девчонкой, она была моей девочкой, моей маленькой истеричкой.
***
А он уютный, мягкий и теплый. А сидеть на нем, обнимая и прижимаясь – одно удовольствие. Мрр…
– Ну, и где он? Сколько можно ждать-то?
– Отец сказал, что он уже выехал.
– Нифига себе выехал! Он что с противоположного конца земли едет?
– Успокойся. И не ори. Внимание привлекаешь.
– А, что, сон твоей малышки тебя не особо интересует?
– Сейчас для меня на первом плане не малышка. – Взгляды, которыми обменялись два брата, явно говорили о том, что личная жизнь должна оставаться лично, и нетерпение – есть высшая форма их недовольства.
Но эту молчаливую борьбу прервал телефонный звонок. Именно этот звонок и перевернул все привычное существование этих богатеньких ребят. Отсчет пошел.
– Алло.
– Это Романов Алексей?- глухой голос, за которым был слышен шум машин и гомон человеческих разговоров, не желал опознаваться.
– Да, а вы кто?
– Я твой страх и твое наказание.
Айс аж поперхнулся только что отпитым кофе.
– Что?
– Что слышал. Я найду тебя и отомщу за мою девочку.
– Какую еще девочку?
В трубке послышался громкий смех, а затем связь прервалась. Гудки…
– Кто это был?
– Понятия не имею. Сумасшедший какой-то, сказал, что отомстит.
Флам опустил локти на стол и наклонился к брату.
– Что значит, отомстит? За что?
– За девочку.
– Какую девочку?
– Да, откуда я знаю? – Айс вспылил, резко дернувшись, он
Рывок, и я падаю на мягкое сиденье. Сонно оглядываюсь и медленно закипаю, замечая веселые взгляды сидящих напротив байкеров. Ууух.. Айса нигде не видно. И куда он делся?
– Насть?
– Ммм?
– Может, домой?
– Было бы круто.
– Родители не звонили? А то я телефон в участке забыла.
– Неа. Только Ирина Петровна…
Но договорить подруге так и не удалось. Влетел Айс, схватил меня за руку и потянул за собой. Взъерошенный, как улей, разворошенный.
– Валим! Полиция!
Флам тоже подхватился и потянул за собой Настю. Возле главного входа уже было двое мужчин, они что-то обсуждали и ждали остальных. Их форма сразу давала понять – полицейские. У одного в руках был фоторобот Айса. Черт! Куда мы влипли?
Резко остановившись, Айс потянул меня куда-то за стойку. Флам и Настя пропали у главного выхода. Конечно, за ними-то никто не гонится!
– Айс,- но он меня не слышал.
Мы пробрались к черному ходу, наболтав какой-то доверчивой официантке, что скрываемся от бандитов. Она поверила. Может, так подействовала чуть оголившаяся фигура Айса, может, наши совместные уговоры. А кому захочется попасть в СИЗО, не понятно, причем, за что?
К парковке мы прорывались очень быстро и, стараясь не шуметь. Я порывалась вернуть парню его толстовку, чтобы не привлекать внимания, но он отказался. Хлопок двери. Заведенный мотор. Газ. И мы мчимся по улицам, не замечая, что улыбаемся. Я откинула капюшон и потерла лоб. Да, весело.
– Как ты? – о, ледышка интересуется моим состоянием, когда сам меня в эту заваруху и втянул!
– Отлично. – Я резко пришла в себя и отвернулась от этого гада. Ведь мог же оставить меня там! Они бы все равно не прицепились, им нужен был только он. Это я и высказала этому самодовольному гаду. Он немного подумал, поглядел на меня и выдал:
– Знаешь, скрываться и находиться в бегах гораздо забавнее в обществе истеричной особы. Одному как-то грустно.
– С чего ты вообще решил прятаться? И в чем тебя обвиняют?
– Я решил прятаться, потому что мне не поверят. Я слишком мало помню те вечера. Меня обвиняют в убийстве…убийствах. Они думают, что я маньяк. А ты единственная уцелевшая после встречи со мной, поэтому и попала под подозрение в соучастии.
– А почему я уцелела?
– Не знаю.
– Так! Немедленно останови автомобиль! Я никуда, слышишь, никуда с тобой не поеду!
Он, как ни странно остановил. Даже больше, позволил выйти и встать у обочины и голосовать. А сам вышел, облокотился о машину и принялся оглядывать местность.
А поглядеть было на что, разные оттенки зеленого радовали своей щедростью и настроением. Деревья шумели, призывая к молчанию и спокойствию. Да, быстро мы оказались за городом. Как теперь только добраться обратно?
Машин здесь, кстати, тоже было довольно мало. Пока я голосовала, а Айс принялся менять сим карты в телефоне, проехало где-то около десяти автомобилей. Остановился только один, но водителю хватило только взгляда на ледышку, и он быстро свалил. Подбоченившись и приняв самый грозный вид, я подошла к этому гаду лишь с одним желанием – выяснить все.