За порогом жизни, или Человек живёт и в Мире Ином
Шрифт:
Учитель говорил долго, и чем больше я вслушивался в его слова, тем спокойнее мне становилось. С новой силой чувство умиротворения разливалось во мне. Снова я ощутил полную и безвозвратную привязанность и принадлежность этому миру.
— Что это я совсем заболтал тебя, — вдруг спохватился Учитель и захлопотал вокруг меня.
Он принёс мне в постель и дал выпить какой-то отвар, сказав при этом:
— Данное снадобье поддержит твой жизненный тонус.
Он снова исчез и вернулся с маленьким передвижным столиком, на котором было наставлено множество
— Ешь, Николай, я заговорил тебя, а ты и так ослаблен, тебе сейчас нужно больше кушать и дольше спать. Сон восстановит твои силы. Думаю, что через несколько дней ты сможешь встать на ноги.
Первое, к чему потянулась рука — это вяленые персики! Сбив охоту к любимому блюду, я аппетитно уничтожал сочные наливные яблоки вприкуску с пшеничными лепёшками. Довершил трапезу ароматным виноградом, а напоследок Учитель подал мне ароматный напиток. Не знаю, что входило в его состав, я смог лишь определить наличие мёда и травы.
— Это изобретение Николоса? — спросил я Учителя, допивая напиток.
— Нет, этот напиток для тебя составил святой Пантелеймон, а всё необходимое собирали Николос и Oдин. Пока не выпьешь всё, силы полностью не восстановятся.
Учитель явно шутил. Я догадывался, что он рад за меня. Рад хорошему аппетиту и настроению. У меня же от его присутствия было тепло на душе.
Покушав, я почувствовал чувство удовлетворения, но… Странное состояние: предметы, окружавшие меня, стали слегка покачиваться и удаляться от меня. Я успел только подумать: «Наверное в напитке есть что-то из снотворного», — и уснул.
Так продолжалось несколько дней: я просыпался, разговаривал с Учителем, ел и снова засыпал.
Однажды, проснувшись, я почувствовал в себе достаточно сил встать и пройтись по комнате. Что я и сделал. Учителя не было в доме: «Наверное он во дворе», — подумал я и, чувствуя лёгкое головокружение, вышел на улицу. Лёгкий ветерок охватил меня, слегка растрепав волосы. В его порывах было столько великолепия!
И всё-таки я был слаб, чтобы долго ходить. Я присел на ступеньки и ловил прекрасные мгновения, наслаждаясь пением птиц и доносившимся из сада ароматом липы. Я сидел, закрыв глаза, и, предавшись восприятию охвативших меня ощущений, не заметил, что вернулся Учитель.
— Николай, — тихо окликнул он меня.
Я открыл глаза и увидел Учителя.
— Ты уже встал? — спросил он.
— Да, я чувствую в себе достаточно сил…
— И всё-таки, ты ещё слаб, — перебил он меня и предложил вернуться в дом.
Его глаза светились загадочным блеском, по которому я догадывался, что он что-то затеял, но пока не хочет говорить об этом. Учитель помог мне дойти до комнаты, и я поспешил снова лечь, чувствуя слабость.
— Николай, — обратился ко мне Учитель, — приведи себя в порядок, у нас сегодня гости.
— Кто это, скажи, Учитель?!
— Ты очень обрадуешься, увидев этого человека, — вновь уклонился Учитель от прямого ответа.
Я не питал особых иллюзий относительно Тамары после подслушанного мною разговора, поэтому был серьёзно озадачен: к чему бы это так загадочен
— И всё-таки, Учитель, — настаивал я, — что за гости?
— Ну, гости — это сказано несколько преувеличенно, просто — гость, а не гости.
— Стало быть, один человек?
— Выходит, что так.
— А кто?
— Николай, поторопись, иначе не успеешь привести свой внешний вид в порядок. Не гоже встречать гостя в измятой одежде и изрядно взлохмаченным. Поторопись… У тебя не так много времени, — и он вышел.
Я был смущён и в недоумении: кого же всё-таки имел в виду Учитель? Как бы то ни было, я решил привести себя в порядок, всё же в доме будет гость… А внутренний голос уточнил: «Гостья». Это привело меня в ещё большее замешательство. И всё же я, преодолев волнение, привёл себя в порядок, сменил одежду и расчесал волосы густым гребешком из слоновой кости. Вся эта процедура заняла не очень много времени. Поэтому я вновь сел на кровать, так как был не в силах унять внутреннюю дрожь.
— Николай! — услышал я голос Учителя. — Где же ты? Иди, встречай гостью.
От волнения у меня подкашивались ноги, но я всё же твёрдо и уверенно вышел в гостиную. Учитель стоял около окна. Услышав мои шаги, он обернулся в мою сторону и сказал:
— А я думал, ты не выйдешь… так скоро…
— Почему, Учитель?
— Да, так. Это мысли вслух.
— Кто же пришёл, Учитель? Я никого не вижу.
— Немного терпения. Хотя, вот уже, — и он указал рукой на дверь, — смотри…
Я обомлел, в распахнувшуюся дверь вошла красивая молодая женщина. Тонкая материя платья подчёркивала изящество её фигуры. Волосы были собраны на затылке и небольшими локонами спадали к плечам. От золотистого блеска волос, казалось, стало светлее в доме.
Я смотрел на вошедшую и недоумевал: «Кто она?» Хоть и точно знал, что ранее нигде её не встречал, во всяком случае в подобном виде и образе, но, глядя на неё, я также точно знал, что я её знаю и очень хорошо. Все эти мысли пронеслись в голове в короткий миг. А вошедшая улыбнулась и негромко сказала:
— Приветствую вас! Можно войти?
— Конечно, — не растерялся я, — входи. Мы тебя ждали.
Видимо, я говорил неуверенно, потому что женщина подошла ко мне и, глядя в глаза, спросила:
— Николушка, неужели ты меня не узнал?
В интонации было что-то очень знакомое. Знакомый до боли с лукавинкой взгляд и это обращение: «Николушка» … У меня что-то защемило в груди: «О, Боже! Как я мог ещё сомневаться?» Да, конечно, это была моя бабушка! А внутренний голос твердил мне: «Да, да, это она, твоя бабушка». Мы обнялись с ней. Она причитала надо мной, как будто я был совсем маленьким, почти ребёнком, а она — старушкой, измученной жизнью и давно не видевшей меня.
Да, конечно, я изменился. При жизни она знала меня другим. Но и она, бабушка, была далеко не бабушкой, которую я помнил и чей образ хранил. Нас захлестнула волна нежности и радости. Я даже забыл о том, что Учитель был здесь же, в гостиной.