За порогом жизни, или Человек живёт и в Мире Ином

Волошина Инна

— Знаешь, Леонора, — я специально обратился к ней, а не к Ютишу, — салаты и тот и другой — оба вкусны. Каждый имеет свой привкус.

— Значит тебе понравилось?! Я же говорила тебе, дедушка! А ты мне не веришь… — торжествовала своей маленькой победой Леонора.

— Так вот как! Вы сговорились!

— Вовсе нет, тебе показалось, — ответил я Ютишу.

— Знаю-знаю я вас, а о чём шептались? Я же видел, — Ютиш шутил, чтобы порадовать малышку.

— А вот и нет, не сговорились! Николай

сам всё так решил, — не унималась девчушка.

Пока мы перепирались, всё было съедено и выпито. Ютиш подвёл итог:

— Леонора, девочка моя, убери со стола, а мы с Николаем в саду потолкуем.

— Хорошо, дедушка, я всё сделаю.

Девчушка стала убирать со стола, а мы с Ютишем вышли в сад.

— Знаешь, Николай, спаржа с корицей — это изысканный вариант салата. Другие добавки ни к чему, они только убивают весь вкус.

— Ну почему же, Ютиш? У каждого свой вкус. И каждый волен в выборе еды…

— Да это так, но мне кажется, что искажать классические блюда ни к чему.

— Ютиш, это не искажение, а лишь различные варианты одного блюда. Вот и всё. Спаржа с корицей останется спаржей с корицей. От того, что будут использоваться другие специи, вкус салата из спаржи с корицей не изменится.

— Николай, как ты не понимаешь, что изысканность во всём, даже в еде, прививается с детства.

— Ты имеешь в виду Леонору? Разве она не знает принятых норм порядка?

— В том-то и дело, я пытаюсь привить ей хорошие манеры…

— Вкушение спаржи ты считаешь одной из хороших манер? — удивился я.

— А почему нет? Ведь это изысканный вариант блюда! — в свою очередь, недоумевал Ютиш.

— Ютиш, пойми, что если человек разборчив в еде, в одежде — это хорошо. Нельзя уподобляться животному. Хотя и животное не станет есть что попало.

— Смотря где и какое? — С иронией сказал Ютиш.

— Но речь сейчас не об этом. Я о воспитании Леоноры. Совсем необязательно навязывать ей свои взгляды на жизнь. Куда лучше было бы высказывать различные точки зрения, приводить различные примеры, давая тем самым ей возможность выбора.

— Ты действительно так считаешь? — внимательно глядя на меня, спросил Ютиш.

— Так оно и есть. Ребёнок должен формироваться как личность с детства. Надо расширять его кругозор, а там уж он пусть сам решает, что ему более предпочтительно.

— А если будет проявляться склонность к пороку? Тогда как быть?

— Ютиш, с этим надо бороться. Но по этому поводу не дашь строгих правил и указаний. Их просто нет…

— Тогда как же быть?

— Для каждого случая и для каждого ребёнка должен быть исключительно индивидуальный подход.

— Вот оно что! Я совсем оказывается ничего не смыслю в воспитании детей? Николай, а у тебя откуда такие познания? Ты воспитывал

детей? Сколько их у тебя было?

— Ни одного, Ютиш…

— Как так?

— Я не успел обзавестись детьми. Слишком рано ушёл в мир иной.

— Я не хотел причинять тебе боль. Не огорчайся. Я больше не коснусь этой темы.

— Отчего же? Если есть проблемы, я рад помочь. А что касается меня, то есть боль и хуже, но…

— Не надо вспоминать о плохом. Лучше жить с надеждой на хорошее в будущем. Очень важно не потерять Веру и Надежду, в чём бы они не проявлялись.

— Хорошо бы иметь и третье — Любовь!

— Любовь?! — воскликнул Ютиш.

— Да, прекрасно если есть и Надежда, и Вера, и Любовь…

— А у тебя их нет? — спросил Ютиш и тут же продолжил: — Хотя глупо задавать такой вопрос, и всё же… Николай, почему ты один?

— Я не был женат…

— Это не главное, разве ты никого не любил?

— Любил и люблю…

— Ты здесь, а она ещё на Земле?

— Нет, она на много раньше пришла сюда.

— Значит что-то произошло?

— Я не знаю.

— Совсем ничего не знаешь о ней?

— Вот именно. Ничего. Я пытался её найти, но всё тщетно. Я чуть было не погиб сам, но её не смог найти, — впервые за много времени я относительно спокойно говорил о Тамаре, о своих неудачах в её поисках, во мне явно произошли перемены.

— Странно… Ты ведь можешь свободно передвигаться и не только пешим!?

— Да, но мои поиски не принесли мне никаких результатов.

— Значит здесь во всём повинна она сама, — как бы просто вслух высказался Ютиш.

— Как это повинна она? — не понял его я.

— Очень просто. По какой-то причине она не хочет тебя видеть, вот и ограждает себя некой стеной, сквозь которую ты не можешь пройти. Сталкиваясь с выставленным для тебя заслоном, ты попадаешь куда попало. Не делай этого более, Николай, мой тебе в этом совет. Подобные препятствия опасны.

— Я научен горьким опытом, и давно отказался от её поисков.

— Разумное решение.

— Ютиш, а ты встретишься со своей женой?

— Я не знаю этого, Николай. Подобное от меня сокрыто. Я даже не знаю, что будет со мной по истечении определённого в изгнании срока.

— Извини, что спросил об этом.

— Ничего! — бодро ответил Ютиш, — откровенность за откровенность. Но и носы нечего вешать. Не надо унывать! Идём лучше выпьем чего-нибудь освежающего, да и отдыхать пора.

Пока мы спорили о еде, о воспитании детей, делились сокровенным, незаметно подкрались сумерки. Потянуло прохладой из долины. И мы решили вернуться в дом. Ютиш подошёл к Леоноре, поправил одеяло, сползающее на пол, и, глянув на меня, сказал:

— И нам пора отходить ко сну.