За порогом жизни, или Человек живёт и в Мире Ином
Шрифт:
— Да, я знаю, что ты любишь цветы и прекрасно за ними ухаживаешь. Но… как мне кажется, в тебе произошли какие-то перемены…
— Разве это плохо?
— Нет, наоборот хорошо. Ведь перемены к лучшему: у тебя появился интерес к жизни. Это прекрасно. Вот порадуется за тебя Био, когда вернётся!
— А Учителя ещё нет дома?
— Нет, он заходил ко мне ненадолго, спрашивал о тебе и сказал, что пробудет в пути более сорока обычных дней. Должно быть, тяжёлый ему достался ученик.
— А я так хотел его повидать…
— Не переживай. Он вернётся, и обо
— Да нет, ничего особенного не произошло. Просто после болезни я его почти не видел. Чего-то не хватает.
— Ты привык к нему. Он стал для тебя ближе чем Друг.
Несколько дней я провёл у Николоса, дожидаясь, пока портулак прорастёт и немного войдёт в силу, чтобы его можно было пересадить. Как и обычно я помогал Николосу работать в саду, а в свободные часы наблюдал за работой пчёл, сидя возле улика. Меня завораживали эти труженицы-насекомые, а их монотонное жужжание действовало на меня успокаивающе. Либо читал и размышлял, а то и просто бродил по саду.
И вот мои растеньица достаточно окрепли. Мы с Николосом аккуратно уложили их в дорожную суму и, сказав друг другу: «До встречи!», я вернулся домой.
Вернувшись домой, я вновь принялся за работу в саду. Перекладывал вымощенные гладкими небольшими плоскими камнями дорожки, вскапывал землю, ровнял и рассаживал портулак. Растений оказалось более чем достаточно, и я решил оставшиеся высадить вдоль дороги за домом, подумав: «Пусть и другие любуются красотой живого коврика».
Пока приживались растеньица, я ещё много переделал в саду. Обновил арыки, вокруг небольшого фонтана перед окнами гостиной, высадил лилии, оставив свободной лишь небольшую часть не засаженной. Здесь, стаскивая камни с реки, я выложил некое подобие грота в скале и обсадил грот вьющимися розами. Когда всё примется и зацветёт — должно быть красиво!
Вот так в работе проходили дни. Портулак хорошо разросся и уже набирал цвет. Я обдумывал, всё ли сделал, что хотел или, может, ещё что-нибудь изменить? Мой сад, конечно, не сравним с садом Николоса. У меня он маленький, но ухоженный и переходящий в парк со стороны соседней улицы. Это создавало впечатление большого массива зелени, хотя мои владения были невелики.
Я сидел в беседке, обвитой диким виноградом, и вслушивался в шелест листвы, перекликающейся с гомоном птиц и журчанием воды в фонтане, когда мне показалось, что в дом кто-то вошёл. Я быстро направился к дому, навстречу мне шёл Учитель. Он был явно чем-то смущён.
— Ба! Николай! Ты ли это? И всё, что я вижу, — он жестом указал на цветник и дорожки в сиянии маленьких звёздочек портулака, — не снится ли мне?
— Нет, Учитель, не снится. Это я, Николай.
Он подошёл ко мне и обнял.
— Я рад за тебя, Николай, искренне рад, что ты полностью оправился от болезни.
— Что было, то прошло и, можно сказать, забыто.
— Это хорошо, в тебе чувствуется бодрость и стремление к жизни. Чего ещё желать? Знаешь, Николай, а я пришёл за тобой.
— За мной? — удивился я.
— Да, за
— Конечно, хочу! — воскликнул я. — Только подожди меня немного, Учитель, я переоденусь и, может быть взять с собой что-нибудь съестного?
— Хорошая идея. Только поторопись. Время не ждёт, пора в дорогу.
Через несколько мгновений я шагал с Учителем к окраине города, переодетый в дорожный костюм и с сумой для пищи. Пока мы шли, Учитель кое-что успел мне объяснить.
— Николай, в Долину Перехода мы пойдём не сразу, есть ещё кое-какие дела. Ты знаешь, что у меня новый ученик?
— Да, знаю.
— Так вот, сейчас он ждёт нас. Но я должен кое о чём тебя предупредить. Он только что прошёл испытания в пути сорока дней. Сейчас ему предстоит ещё одно испытание, а потом мы пойдём к Озеру Забвения. Мой ученик, его зовут Шарль, не знает, что сразу будет возвращён на Землю. Поэтому ты должен постоянно следить за собой и ни словом не обмолвиться о том, что знаешь, даже если он будет расспрашивать или жаловаться. В общем, будь с ним по возможности холодным и меньше разговаривай…
— Хорошо, Учитель…
— Пойми, что взяв тебя с собой, я несу ответственность двойную: за Шарля и за тебя.
— Я всё понял, Учитель, ты можешь на меня положиться. Я буду к нему холоден и буду нем.
— Верю в тебя, Николай, идём быстрее.
— Учитель, а кто он, этот Шарль? — спросил я, ускоряя шаг, чтоб не отстать от Учителя.
— Сейчас уже нет возможности ничего рассказать, мы уже пришли, вон он, видишь? — и Учитель указал на мужчину, ходившего от дерева к дереву словно маятник.
— Вижу, — ответил я.
— После расскажу о нём, а пока помни, что ты мне только что обещал.
— Я не забыл ничего.
— Хорошо, слушай и молчи. «Шарль!» — окликнул Учитель мужчину, и тот направился к нам.
— Ты вернулся, Учитель?! — обрадовано затараторил Шарль. — А я уже думал, что ты забыл обо мне или оставил, чтобы испытать меня…
— Хватит, Шарль, — оборвал его Учитель, — я сказал тебе, что далее мы пойдём втроём. И вот, нас трое. Пора в путь.
— А куда мы пойдём сейчас? — не унимался Шарль.
— Помолчи немного и всё увидишь сам. Я уже не раз говорил, что тебе надо быть терпеливее.
— Натура у меня такая, Учитель, не могу подолгу молчать, не получается…
Да, и в самом деле Шарль был болтлив. Невысокого роста, коренастый. Тёмные, лёгкой волной волосы, хоть и коротко острижены, но спутанные и слежавшиеся на затылке. Глаза серые, тусклые, взгляд бегающий. Одет он был в обветшалую рясу служителя церкви.
«Он католик и священник, — пронеслось у меня в голове. — Странно, почему он в астральном теле? Ведь он прошёл реку и должен был сменить облик, но сохранил его». Что всё это значит — мне оставалось лишь догадываться или ждать, когда объяснит Учитель.