За последним вздохом
Шрифт:
Удовольствие видеть привычные пейзажи, ехать по родной земле было блеклым — призрак радости, а не само чувство. Он уже давно привык к такому. Нежить и светлые эмоции — несовместимы.
И потом, путь домой для него прежде всегда означал возвращение к семье, к родным. А кто его встретит сейчас? Пустые стены заброшенного дома? А если бы были живы родители и брат, что они сказали бы, увидев его на пороге? Прежде Кольтира был уверен, что от него бы отреклись. Но Лерисса же простила брата…
Не важно. Его прощать некому. Кольтира — последний из рода Ткачей Смерти. Прежде, слыша это выражение, он не понимал его истинного значения. А в его случае «последний» — это не
Это не его вина. Он был солдатом Квель’Таласа и мог умереть в любой другой битве. Это дед не имел права рисковать собой, когда понял, что наследников у него больше нет. Кольтира скривился. Какая, к троллям, разница, кто виноват.
И вот он вернулся, но у него не было ни семьи, ни чести, ни цели, ни права называться защитником родины. И права быть здесь у него тоже не было. Таким как он, чудовищам, прекрасно знающим, что лучше было бы упокоиться, всегда нужна какая-то причина, чтобы в принципе продолжать быть.
— Какое у нас есть право на существование? — не раз спрашивала Синдия, которую даже служба королеве не смогла примирить с собой и памятью об убийствах соплеменников.
— Право сильного, — обычно отвечал ей Кольтира. Воргены и Альянс не могли убить их, не сумели очистить Лордерон от Отрекшихся, и потому были вынуждены считаться с ними.
Но какое, к упырям, право сильного может быть здесь, посреди мирного цветущего Квель’Таласа?!
— Ты не рад, что вернулся? — Тассариан подъехал на Сумраке ближе и положил ладонь Кольтире на плечо. — Не думай о пограничниках: у них такая обязанность, никому не доверять.
Кольтира поморщился и не ответил. Тассариан, уехавший от сестры и от службы соплеменникам, был, по его мнению, идиотом. Что с таким разговаривать?
Дорога оборвалась, упираясь в полосу черной, гниющей земли.Широкую, дальнего края не видно. Здесь некротическая энергия ощущалась везде, словно это земли Плети. Именно тут почти десять лет назад прошла армия Плети, отравляющая лес, уничтожающая все живое. Кольтира знал, что эту полосу эльфы называли «Тропа Мертвых» или «Шрам». Рубец, оставшийся на прекрасном лике солнечного Квель’Таласа. Кольтира повернул Тумана, чтобы ехать тем же самым путем, каким шел с войсками Артаса из разрушенной столицы. Мертвым солдатам — мертвая дорога.
На заставах их останавливали, но надолго не задерживали. Похоже, были уже предупреждены. В столице стражи долго грозились уничтожить их при малейшем поводе, но пропустили. Кольтира шел по улицам, и перед глазами вставали сцены битвы за Элун’аран. Вон там он стоял на стене со своими птенчиками. Здесь перестраивались. Тут был поединок с Тассарианом. А вот здесь он напал на соплеменников, потому что таков был приказ. Первого противника убил Тассариан, двое сбежали. В этом проходе была иллюзия стены, и Кольтира провел сквозь нее врагов. А дальше, через три здания, он отнял жизнь эльфа. В первый, но далеко не последний раз.
— Мы к твоему дому идем? — уточнил Тассариан, узнавший эти улицы. Кольтира только тогда и вспомнил о нем, а то бы так дошел до самого Квель’Данаса.
— Да, — отозвался Кольтира, поворачивая на запад.
Дом отца уцелел при нашествии Плети, но требовал ремонта. Вряд ли у рыцаря смерти получится нанять живых рабочих… вурдалака, что ли, призвать? Тассариан уверил, что они с Луридом сами приведут все в порядок. Ну, в его умениях Кольтира не сомневался — видел в Луноречье.
Воспоминания
Первые дни Кольтира старался поменьше выходить за пределы двора, чтобы местные успели привыкнуть к появлению монстров. Из соседей не осталось никого — если кто-то и выжил, селиться тут стало опасно из-за банд презренных.
Презренные…
Кольтира слышал о них еще в Плети, но впервые увидел только сейчас. Сгорбленные, бледные, болезненно тощие, они походили на упырей, но оставались живыми. Ненадолго — как утверждали столичные стражи. Презренные занимали пустующие дома в западной части столицы, если ухитрялись взломать охранные чары. А еще группами набрасывались на каждого встречного, вытягивая из него ману. Тех, кто не сопротивлялся, иногда оставляли в живых, но, в целом, встреча с ними не предвещала ничего хорошего.
Когда они впервые накинулись на Кольтиру, тот пытался с ними поговорить, убедить отстать или просто припугнуть. Сдерживал их чарами, обрывал заклинания вытягивания маны, но на презренных не действовали разговоры. Увидев, что никого не убивают, они потеряли остатки инстинкта самосохранения.
Досуха опустошив резерв его маны, презренные попытались убить рыцаря смерти — наверно, жаждали заполучить амулеты. Кольтира, старательно контролируя силу удара, врезал нескольким, оглушая их, и только тогда остальные разбежались. Он притащил побитых противников на пост стражи. Готовился оправдываться, что они напали первыми, но на этот раз претензий ему не высказали. Забрали презренных и спокойно объяснили, что таких проще убивать на месте. Эта болезнь не лечится, а заключение в темнице, без доступа к мане, только усугубляет их мучения.
Ошарашенный, Кольтира вернулся домой. Он не знал, что Солнечный Колодец не может исцелить эту жажду магии. В Молоте Агмара Этас упоминал, что потребность в вытягивании маны стала меньше — разве не должна она была к этому времени пройти полностью? И Младшая уверяла, что Скверна нужна син’дореям потому, что позволяет быстрее восстановить резерв, только и всего.
Презренные нападали часто, практически каждый день. И однажды Кольтира, врезав одному слишком сильно, проломил ему череп. Смерть наступила мгновенно, и давнее обещание не убивать соплеменников было нарушено. Посреди эльфийской столицы, в десяти минутах ходьбы от поста стражей. Кольтира не испытывал злости и жажды крови, он не хотел их убивать, все вышло случайно — но разве это оправдание? В Квель’Таласе презренных не считали за эльфов, и вообще они были преступниками, убивавшими случайных прохожих — он напомнил себе об этом, но на душе все равно было мерзко.
Презренные не оставили своих попыток убить его, и трупы появлялись снова. А когда Кольтира видел, как этих «не-эльфов» убивает Тассариан, злость на бывшего командира переполняла его.Оставалось только надеяться, что со временем презренные прекратят свои самоубийственные нападения. Но пока они ошивались рядом — Кольтира постоянно чувствовал присутствие живых на соседних, якобы заброшенных, участках.
Через неделю после приезда он начал возню с документами и наследством. С домом отца проблем не возникло: других наследников не было. Имущество деда досталось его, дедовой, кузине. Кольтира не был с ней знаком и судиться не собирался. Даже подписал какую-то бумагу, чтобы в случае его окончательной смерти эта дама смогла получить титул. То, что у него появилась наследница, пусть даже он о ней не знал ничего, кроме имени, казалось очень правильным.